Александр Житинский - Цой Forever. Документальная повесть

Получается беспорядочное, нескладное попурри из старых, но еще не допетых песен…» (А. П. Чехов, «Палата №6»).

Песни только брезжили в их сознании, но подростки уже ощущали, что живут в палате для душевнобольных, что к ним относятся как к психически ненормальным.

И самыми лучшими минутами были минуты одиночества, когда учителя, родители, взрослые оставляли их в покое или от них удавалось улизнуть, и тогда перед ними открывался правильный мир, где они были свободными людьми, в руках у них были гитары, и весь этот мир слушал их песни.

Принято считать, что группа «Палата №6» была создана в 1977 году, когда Максиму и Вите было по пятнадцать лет. Но подготовка к ее созданию, несомненно, началась раньше, когда мальчики находили общие интересы, когда Макс как более «продвинутый» в музыке знакомил юного Цоя с тем богатством, которым располагал.

Иногда они прогуливали школу и собирались у Пашкова, когда дома не было родителей, редко у Цоя, где условия были похуже. В трехкомнатной квартире у парка Победы Витя жил в проходной комнате, и его тетка с бабушкой непрерывно маячили туда-сюда. Обе любили выпить, в доме появлялись какие-то собутыльники, звенели бутылки и стаканы, слышались пьяные разговоры, родители работали до позднего вечера, так что Витя не любил бывать дома.

Вот что рассказывает о Пашкове и группе «Палата №6» известный историограф русского рока.

«Максим родился 8 августа 1962 года в Питере. Его родители, военный инженер и переводчица, не имели прямого отношения к миру искусства, но увлекались современной музыкой и собирали ее записи. По воспоминаниям Пашкова, его первым увлечением стал джаз — он с удовольствием слушал Дюка Эллингтона и других звезд мейнстрима — и только подростком переключился на Элвиса, Джонни Холлидея и, конечно, The Beatles, музыка которых повлияла на него сильнее, чем что-либо другое. В 1969-м Максим поступил в 232-ю английскую спецшколу, а в пятом классе родители определили его еще и в детскую художественную школу на канале Грибоедова. К тому времени он — с помощью отца, который неплохо играл на семиструнке — освоил гитару, а потом фортепиано и другие инструменты.

Чуть ли не все ученики художественной школы бредили рок-музыкой, однако Пашков оказался единственным из них, кто умел играть ее. В первый же год обучения он познакомился с Цоем, который владел старенькой гитарой и знал пару простых аккордов. Некоторое время они вдвоем бесцельно бренчали на гитарах — благо, у Пашкова-старшего их было несколько, — после чего Максим решил сколотить из одногруппников трио, которое ему пришлось учить играть на своих инструментах: так Виктор Цой стал бас-гитаристом («у нее всего четыре струны, да и партии попроще»), а Виталий Соколов — барабанщиком. Экипировка группы потребовала больших финансовых вливаний: Цою, в конце концов, в складчину купили в комиссионке бас-гитару, а Виталику пришлось довольствоваться пионерским барабаном и какими-то железяками.

Еще никак не называвшаяся группа проводила много времени у магнитофона, на слух снимая партии инструментов, играла все подряд, правда, отдавая предпочтение Black Sabbath («у них был тот же набор инструментов, ясные мелодии и, что нам импонировало, мрачные тексты»), и изредка выступала на школьных вечерах. Так прошло четыре года. К концу этого времени Пашков окончательно потерял интерес к рисованию, решив посвятить себя музыке, а Цой еще надеялся стать художником, поэтому после восьмого класса ушел из общеобразовательной школы и поступил в училище им. Серова.

Тем не менее группа, которая к этому времени получила многозначительное имя «Палата №6» (мол, понимаем, в какой стране живем), не развалилась, а переехала в Серовку, где был кое-какой аппарат и уже существовала группа «Голубые монстры». Виталий Соколов пропал из виду, но в училище отыскался новый барабанщик, Анатолий Смирнов — разносторонне одаренный художник и музыкант, который уже тогда поглядывал в сторону профессиональной сцены.

«Палата №6» исполняла материал Black Sabbath, Deep Purple (с непременной «Smoke On The Water») и песни самого Макса, которые можно было определить как мелодичный хард с нарочито чернушными текстами. Группа регулярно и с успехом выступала у себя в Серовке, а также гастролировала по соседним школам. Цой, который все первые годы посвятил борьбе с бас-гитарой, мало-помалу освоился на сцене, а также начал проявлять себя как интересный аранжировщик. Помимо того, он славился умением точно снимать партии любых инструментов, а на записях играл отдельные гитарные партии и пел вторым голосом (делать это на сцене он покуда не решался)».

Но вернемся в художественную школу.

Надо помнить, что школа «Казанский собор» не была общеобразовательной. Цой ездил туда три раза в неделю, продолжая учиться в обычной школе, точнее, в обычных школах, которые часто менялись.

И везде при первой возможности он рисовал на уроках, об этом многие вспоминают.

«В начале седьмого класса, это был 1976 год, наша классная руководительница, она же завуч школы и учитель географии, привела на какое-то занятие трех новеньких и сказала, что теперь эти мальчики будут учиться с нами. Там было два офицерских сына и длинненький такой — Витя Цой.

Из нашего класса все с ним дружили и общались, каждый знал его очень хорошо, но так получилось, что именно я на многих занятиях сидел с ним за одной партой. И воспоминания мои о нем, конечно, не как о музыканте, тем более великом музыканте впоследствии, а о художнике.

Я видел, что новичок что-то рисует постоянно в тетрадке и у него хорошо получается. Я стал спрашивать: «почему? А как?» И выяснилось, что он учится в художественной школе. Поэтому он был и, наверное, остался для меня скорее как художник.

Помню такой момент. Он что-то рисует на уроке, а наша учитель географии, Мария Антоновна, сзади подходит, видит это дело и начинает молотить указкой по парте, каждый свой удар по ней сопровождая фразой:

«Цой! Если бы ты был (удар) Репиным (удар), то тогда (удар) может быть (удар) я разрешила бы тебе (удар) заниматься на уроке (удар), чем хочешь. Но поскольку ты не Репин (удар) и останешься никем (удар), ты должен сидеть и слушать на моем уроке»».

Как приятно сознавать, что вот эта учительская уверенность — «останешься никем!» — блестяще опровергнута всей жизнью Цоя и многими годами после его смерти. Он стал не просто «кем-то», а человеком, любимым миллионами, и мы испытываем за него гордость.

Он смог. Он доказал, что это возможно.

Кстати, такие уроки неверия в твои силы некоторых людей обезоруживают, а других мобилизуют. Ах, вы не верите что из меня что-то получится? Ну, я вам докажу, погодите!