Лев Маргулис - Человек из оркестра

Два примера из области музыки. «Живем полной жизнью как никогда», — написала на Большую землю С. П. Преображенская (любимая ленинградцами певица 12 апреля 1942 года выступила в сопровождении оркестра Радиокомитета и имела большой успех). «Как бы распелась ты здесь, в Ленинграде», — такие слова адресовал другой вокалистке 17 ноября того же года ее поклонник. Он чуть ли не сожалеет, что она эвакуировалась! [6] Музыка в дни блокады: Хроника. СПб.: Композитор, 2002. С. 145 и 250.

Период блокады был яркой страницей и в истории Большого симфонического оркестра Радиокомитета, и в творческой биографии Льва Маргулиса. Пережив трагедию первой зимы, возобновив затем свою деятельность, коллектив приобрел мировую известность. В городе он находился на особом положении, участвовал в самых ответственных концертах, был на столь высоком уровне единственным. Ощущали свое особое положение и музыканты. Заменить каждого из них было нелегко. Они составляли ансамбль «штучных» специалистов, и это льстило артистическому самолюбию, удовлетворяло амбиции (сколь бы скромен ни был человек). Маргулис являлся одним из ведущих музыкантов коллектива. В составе оркестра он выступал на лучших концертных площадках, постоянно участвовал в радиопередачах. Приобрел известность и вне общих выступлений — его приглашали в качестве солиста в большие афишные концерты, и его имя (хоть и написанное несколько мельче) стояло в анонсах рядом с именами самых популярных артистов.

С освобождением города от блокады ситуация изменилась. Из эвакуации вернулось множество первоклассных музыкантов. Приехали прославленные коллективы (в их числе — оркестр Филармонии). Число «штучных» специалистов резко возросло. Время шло вперед, выстраивалось по-новому. И оркестр Радио, и Маргулис нашли свое место в послевоенной жизни, работали вполне успешно [7] Оркестр Радиокомитета сохранял свой статус до 1953 г., а затем, в качестве второго оркестра, был передан Филармонии. Маргулис оставил Радиокомитет уже в 1946 г. Он стал солистом Концертного бюро Филармонии. С 1950 до 1968 г. был концертмейстером оркестра в Театре музыкальной комедии. Последнее место работы — отдел музыкальных ансамблей Ленконцерта, руководил музыкальным ансамблем в кинотеатре «Московский». В 1970 г. вышел на пенсию (данные Объединенного межведомственного архива культуры). Скончался Л. Маргулис 15 марта 1975 г. . И все же годы блокады освещены в их пути особым светом [8] Светом блокады освещено написанное уже в мирное время литературное произведение Л. Маргулиса — пьеса в трех актах с говорящим названием «Здравствуйте, добрые люди» (с подзаголовком «Хроника послевоенного лета»). Блокадники и недавние фронтовики — от управхоза и торговца до оркестрового музыканта — живут в ней по законам взаимопомощи, человечности. Непосредственно блокаде посвящена вторая пьеса Маргулиса — «Голос осажденного города» (датирована 1963 г.). События в ней происходят в конце 1941 г. и связаны с жизнью музыкантов Большого симфонического оркестра. Фантазия автора если и присутствует, то в минимальном объеме. Иные эпизоды Маргулис перенес в пьесу из своего блокадного дневника, иные — его воспоминания. Блокадный быт в пьесе представлен. В то же время персонажи (многие из них имеют фамилии реальных музыкантов) думают и о вопросах высшего порядка: не следовало ли вывезти оркестр и таким образом сохранить ценный коллектив, в чем был высший смысл деятельности оркестра, могут ли оркестранты считать, что участвовали в борьбе с врагом, воздействовала ли музыка на самих исполнителей, или они просто отбывали повинность. (Некоторые строчки из пьесы цитируются в комментариях). .

Как отмечалось, о творческой стороне своей блокадной жизни Маргулис писал предельно лаконично. Архивные источники позволяют воссоздать более полную картину — и общую, и ту, что касается музыки. Сведения такого рода — конкретизирующие, расширяющие, углубляющие текст дневника — сосредоточены в разделе «Документы и материалы», а также в комментариях. Они позволяют понять истинный масштаб блокадной деятельности и оркестра, и одного из лучших его музыкантов.

Текст дневника печатается по оригиналу, который в настоящее время передан на хранение в Центральный государственный архив литературы и искусства (ЦГАЛИ СПб).

Дневник представляет собой три тетради в бумажном переплете.

«Общая тетрадь» размером 169x208 мм. «Тетрадь для записи (карандашом)» 140x198 мм. «Тетрадь для записи (карандашом)» 140x198 мм.

Листы линованные, без полей. Некоторые страницы незначительно повреждены. Часть страниц третьей тетради не заполнена. Записи, с некоторыми зачеркиваниями и вставками, сделаны синими, черными и лиловыми чернилами.

Часть записей в дневнике делалась по памяти, спустя некоторое время после событий. Этим объясняются разнобой в датировках.

Текст дневника печатается с незначительными сокращениями.

22-е июня 1941 г.

В 10 часов утра позвонил папа и сообщил, что в городе неспокойно. Я не обратил внимания и собирался с Мусей {1} 1 Альбова Мария Михайловна (Муся) — жена Л. Маргулиса, флейтистка, работала в оркестре Театра оперы и балета им. С. М. Кирова (Кировский театр, Мариинский театр, Мариинка). — /Комментарий А. Н. Крюкова/. пойти на Невский, купить ей кофточку к белому костюму. Она хотела непременно дорогую, крепдешиновую, а я бы ничего против не имел купить попроще, а на оставшиеся деньги купить продуктов, т. к. время все-таки тревожное {2} 2 За восемь дней до начала войны газета «Известия» опубликовала сообщение ТАСС, которое, возможно, имело своей целью снизить градус тревожных настроений в обществе: «По данным СССР, Германия также неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы, а происходящая в последнее время переброска германских войск, освободившихся от операций на Балканах, в восточные и северо-восточные районы Германии связана, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям <���…>» (Известия. 1941, 14 июня). — /Комментарий А. С. Романова/. . Мы вышли в одиннадцатом часу и направились прямо на Невский. Купили кофточку крепжоржетовую за 60 руб. и пошли к Соломону, хотя имели в виду зайти раньше в сберкассу, вынуть 700 руб. для поездки в Сочи {3} 3 В Сочи должны были пройти гастроли Кировского театра. — /Комментарий А. Н. Крюкова/. . Люба {4} 4 Соломон и Люба — родственники М. Проживали на улице Марата. — /Комментарий А. Н. Крюкова/. еще была в больнице, она родила девочку. По радио передали, что в 12 час. состоится выступление тов. Молотова, передаваемое по всем станциям СССР. Мы строили догадки о поводе для выступления и ждали. В. М. Молотов объявил, что германские войска перешли нашу границу на всем ее протяжении от моря до моря. Соломон схватился за голову, но в конце речи аплодировал Молотову в знак согласия, что враг будет разбит {5} 5 В выступлении народного комиссара иностранных дел В. М. Молотова, в частности, говорилось: «Сегодня, в 4 утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города — Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причем убито и ранено более двухсот человек». Речь завершалась словами: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами» (Цит. по: Богданов И. А. Ленинградская блокада от А до Я. СПб., 2010. С. 13–14). — /Комментарий А. С. Романова/. . Оттуда мы пошли и, постояв немного в очереди, взяли в сберкассе деньги. По дороге домой Муся высказывала свои мысли о никчемности теперь и костюма, и кофточки. Ночью тревоги {6} 6 Первую попытку прорваться к Ленинграду немецкая авиация предприняла в ночь на 23 июня 1941 г. Первая воздушная тревога была объявлена в 1 час 45 минут, но ни один вражеский самолет не смог прорваться к городу ( Буров А. В. Блокада день за днем. Л., 1979. С. 12). — /Комментарий А. С. Романова/. .