Галина Стрельцова - Блез Паскаль

В 1649 г. Паскаль получил от короля «Привилегию на арифметическую машину», согласно которой за автором закреплялось право на приоритет, а также на ее изготовление и продажу (см. 14, 187–188; 191–192). Но кустарная техника того времени делала производство счетных машин очень сложным и дорогостоящим предприятием, которое не могло долго продержаться на личных средствах и героических усилиях изобретателя, тем более что тяжелый труд на протяжении пяти лет подорвал и без того хрупкое здоровье Паскаля. Его начали мучить изнурительные головные боли, от которых он страдал всю последующую жизнь.

Блез был натурой страстной и увлекающейся, способной на полную самоотдачу и самопожертвование ради истины, науки, новой идеи. Он не умел ничего делать наполовину и плохо. Все, за что он брался, отмечено печатью совершенства, законченности, интеллектуальной отточенности и философской обобщенности. Это был в высшей степени требовательный и беспощадный к себе гений. Только в одном природа ему отказала — в физическом здоровье, сообразном его интеллектуальной и духовной силе. Это трагическое несоответствие будет всегда печальным противовесом его блестящим достижениям в науке и других областях культуры и сделает его мучеником науки не менее, чем ее героем, бескорыстному служению которой отдал Паскаль всю свою жизнь.

Значение счетной машины Паскаля велико не только для XVII в., но и для последующих веков. Она начинает кибернетическую эпоху в истории техники. Над совершенствованием машины Паскаля будет работать в 70-х годах Лейбниц, вводя суммарно-множительный механизм счета, а затем еще не одно поколение изобретателей. Первый арифмометр, вполне пригодный для широкой практики, будет построен лишь в 1874 г. инженером из Санкт-Петербурга В. Т. Однером. По сравнению с современными счетными машинами изобретение Паскаля может показаться слишком уж скромным, но для той разновидности автоматов-арифмометров, к которым принадлежит его машина, она имеет отнюдь не только историческое значение. Основной принцип ее действия, разработанный Паскалем, не устарел и до настоящего времени: он используется в современных арифмометрах. Эту заслугу Паскаля высоко оценил «отец кибернетики» Норберт Винер.

Для XVII столетия счетная машина Паскаля была настоящим чудом, посмотреть на которое стекалось много народу: она демонстрировалась для широкой публики в Люксембургском дворце. Один неизвестный поэт написал по этому поводу стихи, в которых назвал автора изобретения «французским Архимедом». Заинтересовался счетной машиной Паскаля и великий Декарт. Слава о молодом изобретателе перешагнула пределы его родины. В 1652 г. Паскаль преподнес свою машину в дар королеве Швеции Христине, которой впоследствии он напишет восторженное письмо, свидетельствующее о симпатиях ученого к политике «просвещенного абсолютизма» (см. 14, 279–280). Восемь экземпляров машины Паскаля сохранились до наших дней. Один из них находится в Парижском музее искусств и ремесел.

Наконец, в плане философском Паскаль по сути дела реализовал мысль Декарта об автоматизме некоторых психических функций человека, мысль новую и непривычную в условиях XVII в., когда еще не сдавшая своих позиций религия объявляла душевную деятельность таинственным «даром божьим», не доступным для понимания ограниченного человеческого разума. Попытка Декарта естественнонаучным путем, с помощью идеи рефлекса, объяснить физиологию высшей нервной деятельности дала теоретическую базу для создания автоматов, имитирующих работу человеческого мозга. Здесь Паскаль, как и в случае с проективной геометрией Дезарга, чутко уловил новое научное веяние и по-своему откликнулся на него. Позже в «Мыслях» Паскаль использует идею Декарта об автоматизме деятельности и свяжет ее с механизмом привычки: человек представляет собой «настолько же автомат, насколько и ум»; «привычка увлекает за собой автомат, как доказательства увлекают ум» (см. там же, 604, фр. 821). Кроме того, Паскаль проницательно укажет на возможности и на ограниченность сконструированного автомата, сравнивая его с животным: «Арифметическая машина совершает действия, которые приближаются значительно больше к действиям мысли, чем ко всему тому, что делают животные, но она не делает ничего такого, что указывало бы на наличие у нее воли, которая есть у животных» (см. там же, 596, фр. 741).

В январе 1646 г. Этьен Паскаль упал в гололед на улице и вывихнул бедро. Травма была очень серьезной, и к больному были вызваны два известных в округе лекаря-костоправа — братья Ла Бутельер и Деланд, которые на три месяца поселились в доме Паскалей. Эти врачи оказались янсенистами, последователями учения голландского теолога Корнелия Янсения. Врачи-янсенисты считали своим долгом не только лечить физические болезни людей, но и очищать от «скверны» их души. Они предложили Паскалям прочитать некоторые янсенистские произведения: «О преобразовании внутреннего человека» К. Янсения, «Духовные письма» и «Новое сердце» Сен-Сирана, «О частом причастии» А. Арно. Эти книги не были написаны для теологов, как главный труд Янсения — «Августин…», но обращались к простым верующим и заставляли их задуматься о смысле жизни, их истинном благе и счастье.

Блез прочитал эти книги, и в его впечатлительной душе они произвели настоящий переворот. Увлеченный ранее наукой, он как-то не имел времени для размышлений над вопросами веры. Кроме матери, которая умерла, когда Блезу не было и трех лет, в семье Паскалей никто не отличался набожностью. Вечно занятый Этьен Паскаль забывал представлять детей к католическому обряду сознательного принятия веры— конфирмации. Правда, вольнодумства, духа неверия ни в их семье, ни в окружающей их среде тоже не было. Не особенно обременительная традиционная религиозность не требовала ни лишних размышлений, ни пылких чувств в отношении веры.

Врачи-янсенисты нарушили в семье Паскалей атмосферу полубезразличия к религии, и даже Этьен Паскаль стал более аккуратным в соблюдении религиозных предписаний. Но больше всех был увлечен идеями янсенизма Блез, за короткое время превратившийся в пылкого адепта религии и воинствующего христианина. Сам он называл это состояние своим «первым обращением». Особенно поразила его книга Янсения, в которой автор психологически убедительно развенчивал суетную жизнь светских людей и осуждал (вслед за Августином) три «похоти», мешающие людям на пути к богу и к собственному совершенствованию: гордость, любознательность и чувственность.

Блез не мог упрекнуть себя ни в первом, ни в третьем «грехе», но во втором… он считал себя очень виновным. Именно бескорыстная страсть к познанию сжигала его многие годы. Все дело его жизни оказывалось неугодным богу, и он стал думать о «напрасно прожитых» годах. Угрызения совести мучили его — он решил покинуть науку и посвятить всю оставшуюся жизнь только богу. Янсенисты были умелыми проповедниками, им удалось на некоторое время заглушить мощное природное дарование Паскаля. Правда, немалую роль сыграло и состояние самого Блеза, очень уставшего от напряженной работы над арифметической машиной, подавленного болезнью отца и собственными недугами.