Михаил Ильинский - Жизнь и смерть Бенито Муссолини

Инакомыслящим и инакоговорящим в Италии Муссолини уже не оставалось места. После введения чрезвычайных законов многие антифашисты были вынуждены покинуть Апеннины, эмигрировать, создать свои центры за границей, главным образом во Франции. Профсоюзы были подмяты фашистами. Даже криминальная мафия, и та прекратила существование.

А народ? «Что народ? Вы думаете, он многое решает?» — говорил Муссолини и готов был цитировать Макиавелли, которого особо почитал и посещал регулярно во Флоренции собор Святого Креста, где покоится прах философа. «При переменах необходимо сохранить тень прежних установлений, чтобы народ и не подозревал о перемене порядка (слова «режим» тогда еще не существовало, но речь шла именно о смене политического режима, строя. Иначе говоря, о революции). Большинство людей больше боится внешности, чем сущности».

Была ли тогда, в 1922-м, выработанная, научно продуманная политическая программа фашистского движения? Не было такой программы ни раньше, ни тогда, ни позже. Муссолини считал, что надо «доверяться интуиции», согласовывать действия с конкретными условиями и соотношением сил, согласовывать все с «внутренней логикой», считал программы условностью и релятивизмом — полной относительностью, необязательной для срочного выполнения. «Фашизм, придя к власти, не имел сколько-нибудь определенной и органической программы политической и административной реформы государства, хотя и располагал некоторыми программными пунктами», — справедливо заключал историк Альберто Аквароне в работе «Организация тоталитарного государства». Муссолини импровизировал, но с учетом итальянской действительности и международной обстановки. В этом и смысл его режима — «муссолинизма».

А политические партии рабочего класса — коммунистическая, социалистическая, унитарная социалистическая? Они оказались на «арьергардных позициях». (Марксизм-ленинизм такой дефиниции не перенес бы. Но всему свое время.) Формально на первых порах ни одна из антифашистских партий не была запрещена, распущена, не получила юридических предупреждений и ограничений. Выходили и антифашистские газеты. Но усиливался террор, репрессии против антифашистов. Аппарат для этого был создан быстро и начинал действовать активно и систематически [4] До 1998 года в современной Италии действовали тринадцать разных спецслужб. Не опыт ли старых времен? .

И вот уже в 1923 году Муссолини так суммирует свои взгляды на гражданские свободы: «Люди устали от свободы. Теперь свобода уже перестала быть той непорочной и строгой девой, ради которой боролись и гибли поколения второй половины прошлого века. Для взволнованной и суровой молодости, вступающей в жизнь в утренних сумерках новой истории, есть другие слова, имеющие гораздо большую привлекательность. Эти слова: порядок, иерархия, дисциплина».

Государство же рассматривалось не как «простая сумма индивидуумов, живущих в определенное время и на определенной территории», а как «организм, содержащий в себе бесконечные ряды прошлых, живущих сегодня и будущих поколений, для которых отдельные лица представляются лишь проходящими моментами». Примерно в таких фразах излагалась философско-гори-дическая основа первой аморфной программы фашистской партии в 1921 году, и сводилась она к следующему: «лица и группы должны подчинять свои интересы высшим интересам национального организма». (Примерно через 50 лет в Кампучии я читал подобные же программные строки в документах партийной организации АНГКА (кхмерские коммунисты Пол Пота — Иенг Сари), уничтожившей более двух миллионов камбоджийцев из «высших интересов национального и партийного организма». Но это был Восток. Не восточный коммунизм, а восточный фашизм.) А что собирался дуче в «высших национальных интересах» подарить Западу, Европе, Италии за свое «двадцатилетие» Великой Римской империи?

• Приход фашизма — это дым под дверь дома, перед большим пожаром. Фашизм не бывает тихим и незаметным.

• Факт весит больше книги, опыт — больше доктрины.

• Большинство людей больше боится внешности, чем сущности.

• Отдельные лица — это проходящие искры истории.

• Люди устали от свободы. Теперь свобода перестала быть непорочной и строгой девой, ради которой боролись и гибли целые поколения.

«Начнем с «азов». Невмешательство противоречит идеям Италии. Я буду до конца придерживаться «политики вмешательства», — заявил на страницах газеты «Аванти!» Муссолини. Так он начал закладывать первые камни итальянского фашизма. Вокруг газеты «Аванти!» группировались все недовольные и другие лица, жаждавшие удовлетворения своих политических амбиций. С мелких подачек началось привлечение первых рядовых членов в первую фашистскую организацию в Италии и мире. (Дата основания первой итальянской боевой фаши-, группы «Союза борьбы» — 23 марта 1919 года.)

В Древнем Риме фашии — пучки связанных прутьев с топором посередине — служили знаком достоинства магистратов. В начале XX века фашии-фасции — связки колосьев, маленькие снопы символизировали крестьянское единство, способное обеспечить продовольствием рабочий класс и интеллигенцию.

«Программа нашей организации. — проповедовал Муссолини, — четкая социалистическая ориентация, проникнутая патриотическим националистическим характером. «Плоды победы» в Первой мировой войне у нас были похищены бывшими союзниками и экстремистами внутри страны. Нам достались лишь крохи. И это — толчок к переделу мира, к новой войне». Такая позиция «Союза борьбы» не устраивала социалистическое руководство. «Вы ненавидите меня сегодня потому, что завидуете и любите меня. Но вы возлюбите меня еще больше». И Муссолини не ошибся. Они возлюбили, и очень скоро…

С чего начал Муссолини? «Крайне необходимо, чтобы у меня была собственная газета. Если я буду писать в лучшие газеты, мне всегда будет казаться, что прошу милостыню». Так родилась его газета «Пополо д' Италия».

Монархия? Сначала фашисты, как и социалисты, были за ее свержение, но и те, и другие быстро поняли, что монархия как государственное устройство никому и ни в чем не помеха. С монархией может соседствовать, договориться, сожительствовать любой строй.

Фашизм — не доктрина, а метод, способ захвата и удержания политической власти. Его не следует относить ни к правым, ни к левым силам, ни, тем более, к центру. Фашизм претендует на единовластие. И Муссолини стал его «крестным отцом».

Как замечали историки, в детстве Муссолини поздно начал говорить, и родители даже опасались, не ^глухонемой ли у них ребенок. Но он вскоре так разговорился, что был многословным всю прожитую жизнь, а себя называл «ходячим граммофоном». (Он был достаточно смышленым, чтобы быстро понять: ему никто не поможет, кроме как он сам.) И он сделал все себе сам. Не зря в детстве походил по его спине широкий и тяжелый отцовский кожаный ремень. Отец был неловок в движениях, особенно после принятия лишнего стаканчика граппы — виноградной водки, более резкой, чем грузинская чача или болгарская ракийка.