Семeн Бронин - История моей матери. Роман-биография
- Название:История моей матери. Роман-биография
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Семeн Бронин - История моей матери. Роман-биография краткое содержание
Роман повествует о жизни француженки, рано принявшей участие в коммунистическом движении, затем ставшей сотрудницей ГРУ Красной Армии: ее жизнь на родине, разведывательная служба в Европе и Азии, потом жизнь в Советском Союзе, поездка во Францию, где она после 50-летнего отсутствия в стране оказалась желанной, но лишней гостьей. Книга продается в книжных магазинах Москвы: «Библиоглобусе», Доме книги на Новом Арбате, «Молодой гвардии». Вопросы, связанные с ней, можно обсудить с автором.
История моей матери. Роман-биография - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Это та, что всем дулю показала? — спросил он Ива. — У нас от нее все в восторге. Дорио ее видеть хочет. — Дорио возглавлял коммунистов Сен-Дени и был восходящей звездой национального и даже мирового значения: его признавали в Коминтерне и побаивались в Политбюро Французской компартии. — Тут только об этой дуле и говорят. Предложили даже эмблему из нее сделать! — и засмеялся.
— Для партии? — Ив в кругу близких друзей и единомышленников терял всякую бдительность и забывал идейную строгость — раз допускал такого рода промахи. Фоше воззрился на него с удивлением.
— Ну уж! Для комсомола. Для партии — это чересчур. Да и для комсомола тоже… — И пояснил Рене: — Мы же власти добиваемся — представляешь: завоевали ее и что предлагаем рабочему классу? Такую эмблему? Лучше уж серп и молот.
— Их всегда дать можно? — невинно спросила та.
— Всегда, — эхом повторил тот и поглядел на нее с интересом. — Ты, я вижу, та еще штучка. Недаром дулю придумала. Она у тебя всегда в кармане?
— Это не я придумала. Про дулю. — Рене решила раз и навсегда решить вопрос об авторстве и восстановить справедливость.
— А кто же?
— Леон.
— А это кто?
— Художник, который рисовал ее.
— Любимая его тема? Он предложил, а ты взяла на вооружение. Значит, твоя идея. Наша задача — подбирать подобные перлы и пускать их в дело. Народ творит историю, но для нее нужны люди вроде нас с тобой, которые собирают идеи, как пчелы пыльцу с цветка, и претворяют затем в мед и сахар революции. Без этого она никогда не состоится. А сборщики эти, в свою очередь, должны быть собраны и сжаты в кулак — это и есть партия, которая живет народом и для него, но еще и является его руководителем… — и глянул выразительно, ставя точку в длинной тираде. — У тебя, Ив, дела какие-нибудь?
Ив понял намек, поднялся.
— Есть кое-что. Плакаты приехал забрать. Антимилитаристские.
— Осторожней с этим. Что тебе предлагают?
— «Руки прочь от Советской России».
— Это можно. А то у нас один влип недавно. На плакате было написано: «Солдат, бросай оружие!», а это, оказывается, преступление: нельзя оружие на землю бросать — за это срок дать могут. И призыв к этому — подстрекательство: тоже подсудное дело. Они ж только ждут к чему придраться. А «руки прочь» — пожалуйста. Хоть лапы. Хотя на лапы могут и среагировать. Оставляй Рене: пусть она Дорио дожидается. Пусть, вообще, осмотрится. Может, ей еще сидеть здесь придется. Сколько тебе?
— Пятнадцать с половиной.
— Еще полгода — и выбирать можно. А можно и теперь накинуть. Если, конечно, возражать не будешь…
Ив ушел, и секретарь пригляделся к Рене:
— Чем ты занимаешься хоть?
— В лицее учусь. Здесь недалеко. Лицей Расина.
— В лицее Расина?! — удивился он. — Как же тебя там терпят?
— Они не знают, что я в ячейку хожу. Я в ней под фамилией Салью.
— По отчиму? Это ты ловко придумала. Может, тебя с самого начала по нелегалке пустить? Раз у тебя это так хорошо с ней получается?.. Хотя для этого-то, конечно, рано… А с отчимом у тебя какие отношения?
— Обычные.
— Отчим твой из другого теста. Этот выше не подымется. Он из тех, кто хорош только в драке. Бузить, других на это подбивать, людей мутить — это они умеют, а после захвата власти неизбежно становятся в оппозицию. Не могут иначе. Это и в России так, и у нас: не те масштабы, а проблемы одинаковые. Для правления нужны совсем другие люди, чем для бузы. Вроде вашего Ива: гибкие, которых можно мять как проволоку.
— Я думала, он упрямый.
— Ив? Это он с виду такой — жесткий и несгибаемый. Когда с чужими дело имеет. А свои что угодно из него лепят. И ты тоже подойдешь, — подбодрил он ее. — Только по другой причине. Ты умная, все поймешь — такие тоже нужны… А остальных всех менять нужно — и друзей, и союзников, и попутчиков. В этом трагедия всякой революции…
Как бы в подтверждение его слов в кабинет вошел еще один активист, круглый, покатистый, как колобок, и такой же лысый. Он был старше Фоше лет на десять, но это не сказывалось на их отношениях: это был союз равных. Пришедший подсел к столу — чтобы поделиться жгучей новостью, но из осторожности оглянулся на Рене.
— Не стесняйся: свои, — сказал секретарь. — Это Рене, та, что по Парижу дулю расклеила. — Новоприбывший уставился на девушку с недоверчивой иронией. — Это Фишю, Рене. Я Фоше, он Фишю — запомнить несложно. Что у тебя там?
Фишю повернулся к нему.
— Любэ подрался с Фонтенем. Прямо на заседании комиссии.
Секретарь удивился, но не преминул объяснить Рене:
— Оба — наши советники в муниципалитете. Проходили по единому списку… Фигурально, надеюсь?
— Какое там фигурально? Пришел бы я из-за этого! Прямо по фигуре: если в этом смысле, то фигурально. Глаз ему подбил — идет сюда жаловаться.
— Сюда зачем? Пусть в партийный суд обращается.
— Хочет сразу на Дорио выйти. Все знают ваши отношения.
Секретарь не обрадовался этому предпочтению.
— Мне только этого не хватало. Из-за чего подрались хоть?
— Не знаю. Из-за идейных разногласий. Из-за чего дерутся еще?
— Ладно. Пусть с ним Дорио разбирается. Это его уровень: когда в глаз бьют. Что еще нового? Ты из Парижа? Что там?
Фишю скорчил гримасу, означавшую худшее.
— Там все плохо. Ему на вид поставили. За утрату революционной бдительности.
— За что?
— За поездку в Будапешт. В фашистскую Венгрию. Сочли поездку политически неуместной.
— Они ж в курсе были? Он у них отпрашивался.
— Не могут теперь найти протокол заседания. Он у них, оказывается, в черновике был… Ловушка. А теперь в «Юманите» статья будет.
— Для этого и делалось.
— Конечно!..
Они помолчали, взвешивая факты и забыв на время о существовании девушки.
— А зачем он поехал туда вообще? По большому счету?
— Если по правде… — тут Фишю снова оглянулся на Рене: скорее по привычке, чем с опаской, — то венгерка приглянулась, с которой он в Москве познакомился, — и выразительно глянул на товарища.
Тот кивнул: для него это не было новостью.
— Венгерки красивыми бывают, — сказал он. — А бабы его погубят.
— И деньги, — многозначительно прибавил другой: оба они, как два музыканта, разыгрывали концерт по известным им нотам, пропуская, для экономии, отдельные такты и целые фиоритуры. — Валюта.
— А как, с другой стороны, без валюты в чужую страну ехать? — защитил друга Фоше. — Весь вопрос, сколько.
— Много, — сказал Фишю и уже не оборотился в сторону Рене, а показал на нее глазами: ей, мол, ни к чему эти подробности. Фоше призадумался.
— Может, и нам какую-нибудь статеечку тиснуть? На них тоже криминала хватает.
— Куда? В наш «Независимый»? Сен-Дени агитировать не надо. У нас нет национального органа печати — я давно ему это говорю. И потом — как это ты себе представляешь? На пять человек кляузу писать? Это значит на всю партию ополчаться. Им легко на одного всем скопом наваливаться: паршивая овца завелась, чистка рядов — это всегда убедительно и приветствуется. Закон улицы.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: