Борис Викторов - Без грифа «Секретно». Записки военного прокурора

Тов. Солженицын достоин правительственной награды — ордена Красная Звезда

Командир РАД 68 А

майор (подпись) Пшеченко

6 июля 1944 г.

Достоин правительственной награды ордена Красная Звезда

Командир 68-й армейской пушечной артиллерийской

Севско-Речицкой бригады

полковник (подпись) Травкин

8 июля 1944 г.

Приказом по 68-й армейской пушечной артиллерийской Севско-Речицкой бригады награжден орденом Красная Звезда. Приказ № 019 от 8 июля 1944 года.

Начальник штаба 68-й армейской пушечной артиллерийской

Севско-Речицкой бригады

подполковник (подпись) Кравец.

Звуковая разведка, как и всякая разведка на фронте, была всех ближе к противнику. Командиром батареи звуковой разведки назначался, как правило, один из самых грамотных, толковых и храбрых артиллерийских офицеров: сложные приборы, математика, геометрия, солдат немного, но все с образованием…

Скупые, но очень содержательные строки наградных листов лишь усилили вопрос: «Какой же проступок должен был совершить капитан Солженицын, чтобы его прямо с передовой, из боя и в тюрьму?» Ведь война-то еще не кончилась, и заменить комбата было не так просто.

Уголовное дело капитана Солженицына начиналось, как и всякое «дело», со справки на арест. Составлена эта справка 30 января 1945 г. Автор ее — старший оперуполномоченный 4-го отдела 2-го Управления Народного комиссариата государственной безопасности капитан государственной безопасности Либин.

В справке содержалось следующее: «Солженицын Ал-др Иванович (обратите внимание на отчество: не Исаевич, а почему-то Иванович), 1918 года рождения, уроженец Кисловодска, русский, беспартийный, с высшим педагогическим образованием, находящийся в Красной Армии в звании капитана, совершил следующее преступление:

Имеющимися в НКГБ материалами установлено, что Солженицын создал антисоветскую молодежную группу и в настоящее время проводит работу по сколачиванию антисоветской организации.

В переписке со своими единомышленниками Солженицын критикует политику партии с троцкистско-бухаринских позиций. Постоянно повторяет троцкистскую клевету в отношении руководителей партии и товарища Сталина. Так, в одном из писем Виткевичу от 30 мая 1944 г., критикуя Сталина и его лозунги по крестьянскому вопросу, употребил в адрес Сталина…(матерщину). То же повторил в письме от 15 августа 1944 г. тому же Виткевичу, когда разбирал учение Сталина о трех сторонах диктатуры пролетариата.

В том же духе он написал и жене — Решетовской от 14 октября 1944 г.

25 декабря 1944 г. Солженицын сообщал Виткевичу: «Письмо твое и злоба твоя отозвались во мне очень громко…Надо беречь силы, не расстрачивать резервов и тебе в этом пропагандировать меня не надо».

Дальше в справке: «Арестовать и этапировать в Москву».

Фактический арест был произведен в действующей армии, на территории 2-го Белорусского фронта, в расположении 68-й Севско-Речицкой бригады.

Постановление-справка на арест была утверждена заместителем наркома госбезопасности Кобуловым, а санкция на арест дана Главным военным прокурором Вавиловым.

Коль санкция на арест давалась столь высокопоставленными фигурами, то весь нижестоящий аппарат, вся репрессивная машина до самого последнего «винтика» начинала крутиться до тех пор, пока человек не исчезал за колючей проволокой. Тут сбоя, остановки, возврата в прежнюю жизнь для обвиняемого уже быть не могло.

Сами фамилии подписавших такую «справку» были приговором. Так что Солженицын был обречен заранее, до следствия и суда. Кому-то надо было посадить его так, чтоб не выскочил долго, потому и появились столь весомые подписи, которые связали по рукам и ногам всякое объективное расследование. Это очень важный момент.

За «справкой» в «деле» шли документы следствия. Надо заметить, они оригинальны. Свидетелей по делу, когда велось предварительное следствие, — ни единого. Хотя назывались Виткевич, Решетовская… Допрашивать их не стали… Почему?

В деле несколько протоколов допросов Солженицина. Вот выдержки из одного из них от 28 мая 1945 г. Спустя почти пять месяцев после ареста. Этот допрос был учинен с участием военного прокурора подполковника юстиции Котова и помощника начальника 3-го отдела Езепова. Протокол подписан ими и самим Солженицыным, который написал:

«В предъявленном мне обвинении виновным себя признаю».

Вопрос: «В чем именно?»

Ответ: «В том, что начиная с 1940 года при встречах и в переписке с другом — Виткевичем Николаем Дмитриевичем, клеветал на вождя. В отдельных вопросах был убежден, что Сталин не имеет ленинской глубины. Утверждал в этих письмах и разговорах, что мы не были полностью готовы к войне 1941 года. Утверждал и соглашался в письмах и разговорах с Виткевичем об отсутствии свободы слова и печати в нашей стране. Мы действительно записались в так называемые революционеры. Мы считали, что создание, я подчеркиваю, антисоветской организации непосильно нам двоим и предполагали, что у нас могут найтись единомышленники в столичных литературных и студенческих кругах.

Вот на все эти темы я вел разговоры с друзьями детства, еще кроме Виткевича — Симоняном К. С., Решетовской Н. А. и Власовым Л. В.».

Никто из этих людей допрошен не был.

После столь весомых, если так можно выразиться, показаний — признания с участием прокурора, было составлено обвинительное заключение по делу.

Готовилось оно уже названным Езеповым и утверждено начальником 2-го Управления НКГБ комиссаром государственной безопасности 2-го ранга Федоровым 8 июня 1945 г. Воспроизводя объективно биографические данные Солженицына, следователь записал, что он — командир батареи звукоразведки, дважды награжден орденами — Красной Звезды и Отечественной войны II степени.

Далее следует и трагическая справка о том, что Солженицын «с 1940 года занимался антисоветской агитацией и предпринимал практические шаги к созданию антисоветской организации».

В связи с этим ему было предъявлено обвинение по ч. 1 ст. 58 10УК РСФСР, предусматривающей ответственность за антисоветскую агитацию, и по ст. 58 11УК, предусматривающей ответственность за создание антисоветских организаций.

После такого обвинительного заключения было внесено предложение: в суд с ним не ходить. Почему?

Видимо, в признание Солженицына не очень верилось. Боялись, что на суде он поведет себя «неправильно». Дело было направлено в особое совещание.

Восемь лет с такими обвинениями и в те времена — необычно. Видимо, сыграло свою роль перечисление Езеповым заслуг обвиняемого, его наград… В отличие от Либина, арестовавшего Солженицына, Езепов был более объективен.

Фронтовая биография Солженицына, видно, оказала свое воздействие на особое совещание.