Ямвлих - О Пифагоровой жизни

(109) Впрочем, другим ученикам, чья жизнь не была совершенно чистой, праведной и философской, он разрешал употреблять в пищу некоторых животных, но и им назначил воздержание в течение определенного времени. Он предписал им не есть сердца и мозгов, и это касалось всех пифагорейцев, так как это главные органы, представляющие как бы доступ к мышлению и жизни и их местопребывание [98]. Отвергал же он эти виды пищи из-за природы божественного разума. Так и мальву он запретил есть, потому что она — первый вестник и свидетельство сочувствия небесного к земному, и рыбы чернохвостки советовал не есть, так как она относится к богам земли, и по такой же причине не есть рыбы краснушки [99]. Он также предписывал не касаться бобов по многим божественным и природным причинам, а также причинам, касающимся души. Он предписывал многое другое, подобное вышеизложенному, и, начиная с питания, он указывал путь людей к добродетели.

(110) Он также полагал, что музыка очень благотворно действует на здоровье, если заниматься ею подобающим образом. Он часто прибегал к этому важному виду очищения, и действительно этот вид очищения он называл «лечением музыкой». Весной он устраивал такое исполнение песен: усаживал посередине кого-нибудь с лирой, а вокруг садились те, кто был способен петь, и так под его аккомпанемент они хором пели какие-нибудь пеаны [100], и они полагали, что таким образом веселились и учились петь стройно и ритмично. В других случаях они использовали музыку в медицинских целях.

(111) У них были мелодии, сочиненные для разных душевных состояний. Одни мелодии предназначались как самое действенное средство против уныния и терзаний, а другие также против раздражения, гнева и против всякого умственного помрачения разгневанной души; был также и еще один род музыкального творчества, предназначенный для ограждения желаний [101]. Они также сопровождали пение плясками. Музыкальным инструментом у них была лира, потому что Пифагор считал, что флейты имеют звучание резкое, напыщенное и совершенно не благородное. Для исправления души они применяли также избранные стихи Гомера и Гесиода.

(112) Что касается его дел, то про Пифагора среди прочего говорили, что он унял однажды спондеической мелодией [102], исполняемой флейтистом, ярость пьяного юноши из Тавромения, который ночью домогался своей любовницы перед воротами соперника и намеревался их поджечь. Юноша был возбужден и распален фригийским напевом флейты, который Пифагор остановил как можно скорее (он в поздний час занимался астрономией). Он убедил флейтиста перейти на спондеический ритм, благодаря чему юноша, сразу успокоившись, в пристойном виде отправился домой, хотя только что он не воспринимал его и просто не хотел слышать обращенных к нему доводов, более того, безрассудно отвергал участие Пифагора.

(113) Также Эмпедокл однажды спас своего гостеприимца Анхита, когда один юноша поднял против него меч, потому что тот, будучи судьей, приговорил отца юноши к смерти. Юноша бросился, в помрачении рассудка и в гневе, чтобы поразить мечом приговорившего к смерти его отца, как будто Анхит был убийцей. Эмпедокл же, имея под рукой лиру, изменил мотив и, исполнив какой-то успокаивающий и умиротворяющий напев, тотчас, как сказал поэт, влил «соку гореусладного, миротворящего, сердцу забвенье бедствий дающего» [103]и спас своего гостеприимца Анхита от смерти, а юношу от убийства.

(114) Рассказывают, что после этого юноша стал самым верным учеником Эмпедокла. Кроме того, вся пифагорейская школа осуществляла то, что они называли «настройкой», «музыкальным сочетанием» и «прикосновением», соответствующими мелодиями с пользой сообщая душе эмоции, противоположные ее состоянию. Отходя ко сну, они очищали разум от дневного смятения и шума определенными песнями и особого рода мелодиями и этим обеспечивали себе спокойный сон с немногими и приятными сновидениями. Встав с постели, они вновь снимали вялость и оцепенение песнями другого рода, иногда это были песни без слов. Были случаи, когда они излечивали чувства и некоторые болезни, как говорят, настоящим пением (то есть заклинанием), и, вероятно, отсюда и вошло в употребление это понятие «заклинание». Так Пифагор ввел в употребление исключительно полезный способ исправления человеческих нравов и образа жизни с помощью музыки.

(115) Раз у нас зашла здесь речь о мастерстве Пифагора-воспитателя, то дальше можно рассказать и о том, что связано с этим: как он открыл знание гармонии и гармонические законы. Начнем несколько издалека.

Однажды он пребывал в напряженном размышлении над проблемой, можно ли придумать для слуха какой-нибудь вспомогательный инструмент, надежный и не вводящий в заблуждение, каким для глаза является циркуль, отвес и, разумеется, диоптры, а для осязания — весы и изобретение мер. По счастливой случайности проходя мимо кузницы, Пифагор услышал, как на наковальне ковали железо и одновременные удары молотов издавали очень гармоничные звуки, кроме одного сочетания. Он различил в них октаву и созвучия, построенные на квинте и кварте, а интервал между квартой и квинтой он видел как не образующий гармонии сам по себе, но заполняющий расстояние между ними.

(116) Радуясь, как будто он получил эту идею от богов, он вбежал в кузницу и методом проб выяснил, что звучание зависит от тяжести молота, а не от силы удара, формы молота или изменения положения железа, которое ковали. Узнав точный вес молотов и установив, что их наклон при ударе одинаков, он удалился к себе домой. На один колышек, вбитый между углами стен (чтобы не внести в эксперимент никаких различных данных и чтобы вообще не было разницы между колышками), он повесил четыре струны из одного и того же материала, сплетенные из равного числа нитей, с одинаковой толщиной и одинаково скрученные. Он подвесил к ним разные грузы и сохранил равную их длину.

(117) Затем, ударяя поочередно по паре струн, он нашел созвучия, о которых говорилось выше, в разных сочетаниях струн. Он установил, что струна, к которой прикреплен самый большой груз, и струна, к которой прикреплен наименьший груз, образуют октаву. Так как к первой было подвешено 12 гирек, а ко второй — шесть, то он открыл, что октаве свойственно отношение 2:1, что подтверждало и весовое соотношение гирек. С другой стороны, он открыл, что между струной с самым большим весом и ближайшей к самой легкой, имевшей восемь гирек, был интервал в квинту и, следовательно, полуторное отношение, и в полуторном отношении находились и подвешенные к ним грузы [104]. Между струной с самым большим весом и следующей, которая была с большим грузом, чем другие, — к которой были подвешены девять гирек, — был интервал в кварту соответственно подвешенным грузам [105]. Он выяснил, что эта струна (с девятью грузами) находится в отношении 3:4 к струне с самым большим грузом и что одновременно эта струна находится в полуторном отношении к струне с наименьшим весом,