Н. Никитин - Преступный мир и его защитники

На дознании как мужчина, так и его дамы стали называться разными вымышленными именами, но затем одна молодая женщина открыла, наконец, свое действительное звание, назвавшись мещанкой Констанцией Робак По ее словам, она в тот же день утром приехала вместе со своими знакомыми Валентием Буркевичем и Антониной Гурной из Варшавы исключительно для совершения краж в петербургских магазинах.

Их сопровождала также и известная варшавская воровка Текла Макаревич, которая успела скрыться.

Содержатель и швейцар меблированных комнат на Казанской улице подтвердили, что Макаревич останавливалась в этих комнатах в качестве прислуги при двух дамах в период времени с 25 августа по 2 сентября 1900 года, причем паспорта их не были прописаны в полиции.

Потом Макаревич приезжала с одной дамой и, наконец, 24 октября опять поселилась в меблированных комнатах с двумя дамами и Буркевичем. Последний с этими дамами два раза уходил из номера, а затем, в их отсутствие, в 6 часу вечера к содержателю меблированных комнат явилась вдруг Макаревич, заплатила следуемые за номер деньги и, забрав с собою все вещи, поспешно скрылась. Как видно из справок, она уже много раз судилась за кражи, но на этот раз полиции не удалось ее разыскать.

Глава преступной компании Валентий Буркевич, судя по отметкам на паспорте, успел уже «оперировать» раньше в Москве, Калуге, Курске и Харькове, причем в первом городе он выдавал сопутствовавшую ему Антонину Гурную за свою законную жену.

Не отрицая своего участия в краже бобровых воротников, Констанция Робак в то же время решительно отказалась признать себя виновной в принадлежности к преступной шайке, составившейся для краж.

Буркевич же и Гурная, при окончании предварительного следствия, сознались, что, сговорившись с другими лицами совершить ряд краж, они 24 октября вместе с Робак и Макаревич прибыли в Петербург и дебютировали в магазинах П. И. Лелянова и Митюревой. При этом оказалось, что в момент задержания преступной компании в Гостином дворе Текла Макаревич, заведовавшая сбытом похищенных вещей, стояла на дежурстве у окна магазина Митюревой. Заметив, что дело приняло дурной оборот, она поспешила скрыться.

При кражах Констанция обыкновенно прятала украденные вещи под ротонду. У Антонины же были сшиты для этого специальные юбки с особыми приспособлениями, где можно было незаметно хранить различные предметы.

Все задержанные компаньоны оказались уже лишенными всех особенных прав и преимуществ и неоднократно отбывали наказания за кражи и мошенничества.

Из них Констанция Робак как опасная воровка была выслана в г. Аккерман Бессарабской губернии на четыре года под надзор полиции. Вместе с тем было обнаружено, что и жена Буркевича, Паулина Иеронимова, также была известной воровкой и неоднократно отбывала наказание за кражи, с лишением особенных прав и преимуществ.

Мужья Констанции Робак и Антонины Гурной, в сбою очередь, хорошо известны полиции: первый из них содержался в последнее время в исправительных арестантских отделениях в Воронеже, а второй — в краковской тюрьме.

При обыске у всех компаньонов были найдены более или менее значительные суммы денег, а у Буркевича, кроме того, двое золотых часов с цепочками.

Осенью 1901 года Буркевич с двумя своими сообщницами предстал перед санкт-петербургским окружным судом по обвинению в составлении преступного сообщества, в кражах и самовольном прибытии в Петербург. Дело это слушалось в 3-м уголовном отделении, с участием присяжных заседателей.

Все обвиняемые — на вид представительные люди, и молодые женщины невольно обращали на себя внимание своею миловидностью.

Сам Буркевич, солидный человек, лет 42-х, был похож на зажиточного помещика. Его подруге Антонине минуло 32 года и Констанции — 26 лет.

Буркевич и на суде признал себя виновным в составлении воровской шайки, с угрюмым хладнокровием посматривая на своих волновавшихся сообщниц. Последние, однако, совершенно отказывались от участия в этой шайке, оговаривая друг друга.

По объяснению Констанции, выйдя из тюрьмы, она думала заняться честным трудом и с этой целью приехала в Петербург с Буркевичем и Антониной, которые обещали пристроить ее к месту. Между тем они обманули ее и заставили невольно участвовать в их воровских похождениях.

Из справок видно, что эта подсудимая начала заниматься кражами еще в 14-летнем возрасте.

Со своей стороны, Антонина Гурная старалась взвалить большую часть вины на Констанцию, уверяя, что она еше перед отъездом из Варшавы знала, зачем они едут в Петербург.

Во время судебного заседания демонстрировалась также и хитро сшитая юбка Антонины с огромным потайным карманом. Несмотря на очевидные приспособления ее для воровских целей, обвиняемая пыталась отрицать это, уверяя, что юбка была изготовлена специально для сокрытия беременности.

Подсудимых защищали присяжный поверенный Залеский, Струков и помощник присяжного поверенного Бобрищев-Пушкин. Со стороны гражданского истца, городского головы П. И. Лелянова, выступал присяжный поверенный Ливен. Обвинение поддерживал товарищ прокурора Завадский.

На разрешение присяжных заседателей было поставлено двадцать два вопроса, составление которых потребовало от суда почти пять часов времени.

После продолжительного совещания присяжные заседатели отвергли существование шайки и принадлежность обвиняемых к преступному сообществу и признали Буткевича и Гурную виновными в краже и покушении на нее, а Констанцию Робак — только в самовольном возвращении в столицу.

Резолюцией суда они были приговорены: Буркевич — к отдаче в исправительные арестантские отделения на четыре года, Гурная — к заключению в тюрьму на три года шесть месяцев и Робак — к трем месяцам ареста.

Гражданский иск был признан подлежащим удовлетворению в сумме 425 рублей за похищенные бобровые воротники.

Весной 1900 года присяжным заседателям пришлось, между прочим, рассматривать загадочное дело о крестьянине Федоре Ларионове, обвинявшемся в убийстве жены.

Подсудимый — молодой человек, лет 29, служил истопником в придворно-конюшенном ведомстве.

Около шести лет тому назад он случайно познакомился с крестьянкой Ириной Ивановой. Довольно красивая, молодая женщина, она вскоре же вскружила ему голову; Ларионов увлекся ей, стал искать взаимности, и, наконец, знакомство их закончилось браком. Семейная жизнь их, однако, оказалась неудачной. Жена Ларионова была строптивая женщина, с тяжелым характером и, видимо, вышла замуж только для того, чтобы как-нибудь «пристроиться». Мужа своего она с первых же дней невзлюбила, относилась к нему с заметным презрением и, окрестив его «пермским дураком», беспрестанно заводила с ним ссоры.