Петр Люкимсон - Моисей

«И сказал Бог, обращаясь к Моше: "Взойди на эту гору Аварим и посмотри на страну, которую Я дал сынам Израиля. И когда осмотришь ее, приобщишься и ты к народу твоему, как приобщился Аарон, брат твой. Ибо вы поступили вопреки слову моему в пустыне Цин, когда роптало общество, — чтобы явить святость Мою у той воды на глазах у них, в Мей-Мерива, Кадете, пустыне Цин". И говорил Моше Богу так: "Да назначит Бог, Всесильный дух всякой плоти, человека над обществом, который выходил бы перед ними, и который выводил бы их, и который приводил бы их, чтобы не было общество Бога как стадо, у которого нет пастуха". И сказал Бог, обращаясь к Моше: "Возьми себе Иехошуа сына Нуна, человека сильного духом, и возложи на него руку твою. И поставь его перед Эльазаром-коэном перед всем обществом, и дай ему указания на глазах у них. И дай ему от величия твоего, чтобы слушалось его все общество сынов Израилевых. И пусть он стоит перед Эльазаром-коэном, а тот будет спрашивать для него решение урим перед Богом; по слову его будет выходить, и по слову его будет входить он, и все сыны Израиля, все общество"...» (Чис. 27:12-22).

Этот диалог показателен тем, что, получив сообщение о приближающейся смерти, Моисей — в соответствии со строем своей личности — думает прежде всего не о себе, а о народе; о том, кто именно станет его преемником, и сможет ли тот справиться с теми нелегкими задачами, которые неминуемо встанут при завоевании Ханаана. При этом чрезвычайно важно то, что Моисей не настаивает на том, чтобы его полномочия вождя были переданы по наследству кому-то из его сыновей, а передает их тому, кого считает наиболее достойным роли политического и военного лидера нации. Да, разумеется, с точки зрения глубоко религиозного читателя Библии Иисуса Навина назначает сам Бог, но и при этой трактовке из текста видно, что Моисей просит Господа, умеющего читать в душах людей, назвать имя достойнейшего из всех претендентов на власть, возможно даже втайне надеясь, что Бог назовет имя его сына Гершома.

Как мы видим, и в этом Моисей разительно отличается от всех остальных вождей древности и Средних веков: будучи в течение сорока лет вождем нации, он не создал династии, не попытался провозгласить себя царем, заложив таким образом основы демократической передачи и принципа преемственности власти.

Предупредив Моисея о близкой смерти, Бог сообщает ему, что прежде, чем это произойдет, Моисей должен будет, во-первых, повторить с евреями все заповеди и законы; а во-вторых, расплатиться с мадианитянами за то, что те пытались соблазнить евреев и вернуть их в язычество, выйдя против них на войну. И сразу после этой войны, добавляет Творец, Моисей должен будет умереть.

«И говорил Бог, обращаясь к Моше так: "Отомсти за сынов Израиля мидьянитянам, затем приобщишься ты к народу твоему"...» (Чис. 31:1-2).

Комментаторы подчеркивают, что указание нанести удар именно по мадианитянам, а не по моавитянам, обусловлено тем, что последних еще можно было понять: хотя евреи не нападали на них, но стояли у самой их границы, и им было чего опасаться. Мадианитянами же, которые жили дальше и которым вроде бы ничего не угрожало, двигали исключительно коварство и развращенность.

Хотя саму начатую по приказанию Моисея войну против мадианитян иногда трактуют как едва ли не массовое, варварское истребление всего этого народа, на самом деле, как видно из самого текста Библии, речь шла скорее о карательной операции. В ней принимало участие только 12 тысяч воинов, и ни о каком поголовном истреблении мадианитян не было и речи, так как евреям еще не раз приходилось сталкиваться с этим народом в будущем. Чтобы убедиться в этом, достаточно просто пролистать страницы Книги Судей. Вместе с тем это была, безусловно, крайне жестокая военная операция, сопровождавшаяся почти полным уничтожением населения той части Мадиама, куда вошли израильтяне. Моисей не случайно отправляет в этот поход по тысяче воинов от каждого колена, а его командиром назначает Финееса, в жилах которого кровь матери-мадианитянки, — ему было важно, чтобы к этой карательной акции оказался причастен весь народ. Эта война должна была продемонстрировать евреям, с какой непримиримостью следует относиться к тем народам или отдельным индивидуумам, которые попытаются отвратить их от веры в единого Бога. И значение этой войны было тем более велико, что Моисей прекрасно сознавал, что монотеизм еще не укоренился в сознании народа и после его смерти он вполне может предать память о Синайском откровении, начать исповедовать культы окружающих народов и таким образом похоронить дело всей его жизни.

Иосиф Флавий сообщает, что, узнав о приближающейся к их границам армии израильтян, мадианитяне заняли все проходы в страну между горами, воздвигнув на них фортификационные сооружения — видимо, что-то вроде насыпных валов, с которых они осыпали приближающегося врага стрелами. Однако евреи прорвали эту линию обороны (причем, как отмечает Библия, не потеряли при этом ни одного человека) и ворвались в страну, опустошая все на своем пути, безжалостно убивая всех мужчин и оставляя в живых только женщин и детей, захватывая их в плен. В этой войне было убито пять царей Мадиама, видимо, царей расположенных здесь городов — Евия, Рекема, Цура, Хура и Реву. Был среди пленных и пророк Валаам, мечтавший проклясть евреев, но так и не сумевший этого сделать.

Однако когда они с богатой добычей и пленными возвратились в стан, Моисей был крайне разгневан на командиров — тысяченачальников и стоначальников — зато, что они оставили в живых взрослых женщин, так как именно они и соблазняли израильтян. И дальше из уст пророка звучит приказ, который не может не вызвать содрогания современного человека, но который в то время, видимо, был не такой уж редкостью:

«И сказал им Моше: "Вы оставили в живых всех женщин? Ведь они соблазняли сынов Израиля по совету Валаама, изменили Богу ради Пеора, и возник мор в обществе. А теперь убейте всех малых детей мужского пола, и всякую женщину, которую познал мужчина, убейте. Всех же малых детей женского пола, которых не познал мужчина, оставьте в живых для себя"...» (Чис. 31:15-18).

При этом вся захваченная у мадианитян добыча, по указанию Моисея, была разделена на две части. Половину должны были разделить между воинами, непосредственно принимавшими участие в сражении, а другую — между всем народом. Одну пятисотую часть добычи (то есть 0,2 процента), доставшейся воинам, нужно было передать коэнам, а одну пятидесятую часть добычи (2 процента), доставшейся народу, — левитам. Уже потом военачальники принесли часть захваченных им драгоценностей как дополнительный дар в Шатер откровения от имени всего отряда — в благодарность Богу за то, что ни один из его бойцов не погиб.