Борис Воробьев - Циолковский

Еще в молодости Циолковский увлекался астрономией. Дальнейшие размышления на эту тему привели его к вопросам небесной механики. Большинство работ в этой области написано Циолковским в форме научно-фантастических повестей, наиболее способствовавших популяризации его идей.

Епархиальное училище в Калуге. Современная фотография.

В начале 1893 года Циолковский послал Нижегородскому кружку несколько своих печатных работ и рукопись «Всемирное тяготение, как источник мировой энергии».

В последней работе Циолковский популярно доказывал, что сжатие звезд (и Солнца, как одной из звезд) силою тяготения является источником энергии, в течение миллионов лет поддерживающей их излучение. Эта энергия в тысячи раз более химической энергии вещества тех же звезд (радиоактивной, еще более могущественной энергии в то время не знали). Циолковский выводил в своей работе также законы выделения тепла небесными светилами и ускорение их вращения от сжатия. Работа заканчивалась вычислениями, согласно которым радиус нашего Солнца через двенадцать с половиной миллионов лет должен уменьшиться на 0,3 своей нынешней величины.

С этой работой у Циолковского произошло то же, что с некоторыми другими трудами боровского и раннего калужского периодов: сказалась длительная оторванность от научных центров, недостаток книг и научных журналов. Вскоре после опубликования работы Циолковскому пришлось убедиться, что аналогичные идеи были до него развиты в работах выдающихся ученых Гельмгольца и Вильяма Томсона (он же лорд Кельвин). В дальнейшем было установлено, что теория Гельмгольца и Кельвина не объясняет полностью продолжительного существования звезд и, в частности, Солнца в раскаленном виде. Энергии, получающейся в результате сжатия звезд, для этого недостаточно.

Английский ученый Резерфорд указал, что источник энергии, поддерживающей лучеиспускание, надо искать в радиоактивных процессах, происходящих внутри звезд.

Однако ряд попыток построить теорию радиоактивных процессов, происходящих, например, на Солнце, еще не привел к определенным результатам. Лишь в 1938 году молодой советский ученый профессор Л. Ландау выдвинул совершенно новую теорию, которая как бы объединяет прежнюю гипотезу Гельмгольца с современными представлениями о радиоактивных явлениях [53] Эта теория объясняет происхождение звездной энергии конденсацией вещества внутри звезды, происходящей за счет перехода ядер атома и электронов в нейтроны. Материя в таком нейтральном состоянии может достигнуть колоссальных плотностей, в биллион раз превышающих плотность вещества в обычном состоянии. Энергии, выделяемой при подобной конденсации вещества, оказывается достаточно, чтобы пополнить потери от звездного излучения. .

В том же 1893 году Циолковский написал интересную научно-фантастическую повесть «На Луне», которая была напечатана дважды — в журнале московского издательства Сытина «Вокруг света» и тем же издательством в виде отдельной книжки.

В повести Циолковский развивает мысли, уже высказанные в сочинении «Свободное пространство».

Герой повести видит во сне, что он с товарищем попал на Луну. Увлекательно описаны все переживания друзей, связанные с этим фантастическим путешествием по долинам, горам, кратерам и вулканам Луны.

Изложение отчасти напоминает известного французского популяризатора астрономии К. Фламмариона (1842—1925), с той, однако, разницей, что последний ограничивался лишь изложением в блестящей общедоступной форме уже всеми признанных достижений научной мысли в области астрономии, тогда как Циолковский, помимо этого, старался изложить и свои оригинальные взгляды на космическое пространство и происходящие в нем явления.

Весной следующего года Циолковский принялся за большую рукопись, озаглавленную им «Изменение относительной тяжести». В ней описывается новое воображаемое путешествие автора по солнечной системе, по Луне, планетам и астероидам. Все шире развивает он давно намеченную идею о возможности для человечества овладения космическим пространством. Рукопись эта не была напечатана, но Циолковский очень дорожил ею, как «воспоминанием молодых лет» [54] Лишь в 1935 году работникам Дома-музея Циолковского в Калуге удалось разыскать эту рукопись на чердаке старого дома Циолковского. .

Новый переработанный вариант ее под названием «Грезы о земле и небе. Эффекты всемирного тяготения» Циолковский читал в кругу своих друзей. Научно-фантастические эпизоды жизни в среде без тяжести сменяются описаниями величественных картин вселенной, затем автор переходит к причудливым образам жителей астероидов.

«Когда я привык к ним и научился их зрительному языку (мне они приспособили особый механизм для «картинного» выражения своих мыслей), я с ними много беседовал...

Не буду говорить о формах их тела, потому что понятия о красоте даже у одной породы двуногих крайне субъективны; несмотря на это, могу сказать, что и для меня — человека — формы их показались в высшей степени изящны...

Нужно ли напоминать, что с астероидов Солнце кажется совсем маленьким и светит и греет в 3, 4, 5... даже 20 раз слабее, чем на Земле. Астероиды, близкие к Марсу, получают 1/3 долю того, что мы, но чем дальше от него, тем меньше света и тепла дает им Солнце.

Поэтому, судя по месту моего пребывания, для меня требовалась большая или меньшая защита от холода.

Иллюстрация А. Гофмана к фантастическому роману

К. Э. Циолковского «На луне» (1898).

Жители же тамошние, чересчур удаленные от Солнца, имели кровь холодную, как наши рыбы и насекомые, и были сотканы из веществ, трудно замерзающих...»

Путешественник ведет занимательные беседы со странными обитателями астероидов.

«Мы ничего не едим в том смысле, как вы это понимаете: мы питаемся и развиваемся подобно растениям — действием солнечных лучей», говорят они ему.

«— Это восхитительно, что вам не нужно заботиться о куске хлеба и не нужно убивать и пожирать слабейших: ваша жизнь — давнишняя моя мечта, казавшаяся мне неисполнимой. Но я все-таки не понимаю... Растение питается соками земли и газами воздуха, которые энергия солнечных лучей переделывает в ткань растений... А вы говорите, что вы, как растения, ничего не едите!

...— По сформировании мы покрываемся прозрачной роговидной оболочкой, не проницаемой для тел ни в каком их состоянии, и становимся в пустоте неуязвимыми.