Алил Давыдов - Учитель

И еще одно. Он всегда гордился: за 45 лет и 450 походов не было ни одной травмы у детей и взрослых, хотя в походах всегда было от 20 до тысячи участников.

Булач Имадутдинович гордился своим педагогическим кредо:

Всегда видеть в ученике личность, всегда быть с ним на Вы.

Не бояться у учеников просить прощения за свои ошибки.

Держать детей все время в напряжении, не допускать пауз.

Никогда не ставить двойки, не давать домашних заданий.

Не думать, подходя к классу, с чего начнется урок.

Не иметь любимчиков.

Сейчас, спустя много лет, работая в той же школе № 5 историком, где работал незаменимый Булач, я часто задаю себе вопрос: как удавалось этому скромному человеку с добрым и глубоким взглядом быть хорошим семьянином, отцом, дедушкой, прадедом и так много времени быть со своими учениками? Часы репетиций, подготовка тематических выступлений учеников старших классов для малышей, походы, постоянный выпуск газеты «Краевед», сбор материалов о ветеранах войны и труда, работа над новыми книгами, выступления по телевидению, поездки по необъятной России в поисках новых замечательных людей… Все это делалось Булачом Имадутдиновичем немыслимым образом, сопровождая свои большие дела шутками и улыбками.

Б. И. Гаджиев на уроке

Однажды, уже после того, как я стала учителем истории и Булач Имадутдинович доверил мне свое детище – школьный музей «Краевед», среди множества документов я нашла пожелтевшие страницы авторской статьи «Пауза – враг учителя». А пауз он никогда не допускал, даже вне урока.

Булач Имадутдинович – это тот редкий случай, когда человек получил большое признание в своем Отечестве при жизни. Каких только у него не было наград! Но самая большая награда для него было уважение и признание детей. И все, что он сделал, было во имя детей и ради детей.

Уникальный опыт работы Булача Имадутдиновича Гаджиева с его неповторимым своеобразием так и остался до конца не изученным. И все же ничего не утеряно безвозвратно.

Образ и дела этого светоча дагестанской педагогики останутся навсегда у нас в памяти, и мы должны стремиться быть достойными его памяти.

Вот уже 70 лет как фамилия Гаджиевых на слуху у дагестанцев, и не только, – пишет Раисат Магомедовна Захралова, много лет работавшая в г. Буйнакске вторым секретарем горкома партии, первым заместителем главы администрации города, затем редактором республиканской газеты «Архивная летопись».

Открыл эту галерею славы в далеком грозном 1942 году командир подводного корабля, первый Герой Советского Союза – дагестанец Магомед Гаджиев.

Педагоги г. Буйнакска с Б. И. Гаджиевым, вторая справа – Р. М. Захралова

Прославив своими беспримерными ратными подвигами нашу великую Родину и свой отцовский край, он удостоился высших почестей, какие только могут быть оказаны человеку, – его имя увековечено не только в памяти народной, но и в названиях улиц и заводов, школ и кораблей, города Гаджиево на далеком Севере!

Булач Гаджиев, я думаю, был тот уникальный случай, которому для того, чтобы прокладывать дорогу к собственной славе и известности, необязательно было иметь брата-героя. Он всегда был самодостаточной личностью – яркой, самобытной, интереснейшей.

Чего в нем было больше: учителя, краеведа, писателя, ученого-историка? Каждая из этих ипостасей была озарена божьей искрой.

У него не было в классе учеников неуспевающих, не знающих предмет хотя бы удовлетворительно. Даже самые слабые, равнодушные к другим дисциплинам увлекались историей. Не раз ученики Булача Имадутдиновича при поступлении в высшие учебные заведения убедительно доказывали свои хорошие и отличные знания.

У Булача Имадутдиновича не было длинных и нудных поурочных планов, которых, к большому сожалению, требуют сейчас. Он держал в руках маленькие бумажки с почти иероглифическими, только ему понятными заметками.

Класс работал на одном дыхании: все отвечали, все внимали Учителю, у всех горели глаза…

А дисциплина была на уроках – военная. Даже самые неугомонные, хулиганистые не отвлекались ни на какие посторонние дела, а слушали завороженно, активно работали. Причем со стороны учителя не было ни давления, ни принуждения.

Класс работал, как один большой, слаженный механизм, только регулировало процесс характерное булачовское, вежливое обращение к личности ученика: «Спасибо, девочка моя, теперь отвечай ты, мой мальчик».

Прогулять урок или «заболеть» – об этом не могло быть и речи: с любимым учителем ребята готовы были общаться хоть круглые сутки.

А с каким нетерпением ждали юные и более взрослые энтузиасты совместных походов с целью археологических «разведок»! Как интересно было изучать наскальные «письмена» и рисунки!

Кстати, меня тоже именно Булач Имадутдинович научил, как с камня перевести рисунок на бумагу (прикладываешь лист бумаги к тексту или рисунку, с нажимом натираешь эту поверхность пучком тут же сорванной травы, и все выпуклости отпечатываются на листке). Чем не литотипография?

Это было в старом Чиркее, селе, которое ушло под воду Чиркейского водохранилища… Сколько, как говорится, воды с тех пор утекло! Но жизнь продолжалась.

Уроки, книги, массовые походы по памятным местам республики, регулярные выступления по телевидению, сотрудничество с работниками историко-краеведческих музеев, прием ученых – исследователей, журналистов, писателей, энтузиастов, интересующихся древней историей, краеведением, жизнью и бытом горцев, – всем этим была заполнена его жизнь, на все это его хватало.

Старшее поколение дагестанцев до сих пор помнит его еженедельные телепередачи «В стране легенд и преданий».

Буйнакцы и сейчас с ностальгией вспоминают ежегодные массовые походы по памятным местам Дагестана под руководством Б. И. Гаджиева, которые собирали по 500–1000 человек, – восхождение на Гимринский хребет, поездки к Сарыкум, в ущелье Марковых, в Карадахское ущелье, посещение Ахульго…

И тут дисциплина была идеальной. Походным инструкциям Булача должны были подчиняться все без исключения – и старый, и молодой, и руководитель любого ранга, потому что в экстремальных условиях командир должен быть один, нарушение правил безопасности в такой обстановке чревато опасными последствиями.

Колонна вверх по горе двигалась зигзагами (оказывается, легче подниматься), практиковались периодические пятиминутные привалы. Мы получали строжайшие инструкции о правилах поведения на высоте, передвижения по пересеченной местности и т. д.