Семен Борисов - Фрунзе

Мысли Фрунзе были целиком поглощены военной реформой, которую он вместе с К. Е. Ворошиловым под руководством товарища Сталина начал проводить в жизнь. Работал Михаил Васильевич, как всегда, углубленно, готовился к решению поставленных задач после большой предварительной черновой работы.

Светлый ум Фрунзе видел то огромное будущее, которое открывалось перед страной и руководимой им армией в осуществлении сталинского плана индустриализации, и его не пугали трудности, которые переживала Красная армия в этот период. Больница оторвала Фрунзе от работы, и он переживал это, пожалуй, острее, чем свою болезнь.

Приближался день операции. 26 октября Михаил Васильевич пишет жене:

«Ну вот... подошел и конец моим испытаниям. Завтра утром я переезжаю в Солдатенковскую больницу, а послезавтра (в четверг) будет операция. Когда ты получишь это письмо, вероятно в твоих руках уже будет телеграмма, извещающая о ее результатах».

После операции положение Михаила Васильевича ухудшилось.

Он стал жаловаться на бессонницу.

В 5 часов вечера 29 октября в больницу приехали Товарищи Сталин и Микоян, но к больному их не пустили.

Товарищ Сталин передал Михаилу Васильевичу записку:

«Дружок! Был сегодня в 5 ч. вечера у т. Розанова (я и Микоян). Хотели к тебе зайти, — не пустил, язва. Мы вынуждены были покориться силе. Не скучай, голубчик мой. Привет. Мы еще придем, мы еще придем... Коба» [41] «Красная звезда» № 251 (2050) от 31 октября 1930 г. .

Врач принес записку товарища Сталина и наклонился над Фрунзе. Он лежал с открытыми глазами.

— Вы не спите? Вам товарищ Сталин прислал записку.

Глаза Фрунзе оживились, на лице появилась улыбка.

— От Сталина... Прочтите...

Выслушав дружеские, ободряющие слова, Фрунзе благодарно кивнул врачу головой и сказал:

— Коба... Друг...

Друзья Михаила Васильевича были глубоко уверены в благоприятном исходе операции.

День прошел спокойно, не внушая серьезной тревоги наблюдавшим за ним врачам. В час ночи дежурный профессор спросил у Михаила Васильевича:

— Как себя чувствуете?

— Лучше...

Но улучшения в действительности не было. Смерть, от которой много раз уходил Фрунзе, готовилась торжествовать победу.

Фрунзе умирал.

Перед операцией он, как-то полушутя, сказал одному из своих друзей:

А помру, похороните меня в Шуе, Там, знаешь, на Осиновой горке...

Он не страшился смерти, как не страшился ее в молодые годы, когда дважды ожидал казни, как не страшился под пулями на Белой, в песках Средней Азии, под Перекопом. Фрунзе знал, что дело, за которое он боролся, бессмертно и непобедимо. Оглядывая свой жизненный путь, он — вернейший солдат революции— мог быть спокоен за судьбу революции: на его глазах поднялась из пролетарской массы мощная и непобедимая большевистская партия, воспитанная Лениным и Сталиным.

В 5 часов 50 минут 31 октября 1925 года благородное сердце большевика и народного героя Фрунзе перестало биться.

Комната в Боткинской больнице, где умер М. В. Фрунзе.

На следующий день газеты вышли в черных рамках, и страна с болью читала обращение партии большевиков:

КО ВСЕМ ЧЛЕНАМ ПАРТИИ!

КО ВСЕМ РАБОЧИМ И КРЕСТЬЯНАМ!

Товарищи!

От паралича сердца умер верный боец нашей партии, один из лучших ее сынов тов. ФРУНЗЕ.

Тов. Фрунзе принадлежал к той славной, стальной гвардии большевиков, которая в глубоком подполье, под бичами и скорпионами царизма подрывала устои проклятого самодержавия; которая среди непроглядного мрака сумела организовать массы, сплотить ряды несокрушимой пролетарской партии, вести в бой революционные миллионы трудящихся; которая сумела руководить победой в битвах, еще невиданных в истории человечества; которая вела и ведет партию, а через нее весь народ, к великому строительству социализма.

Личная история Фрунзе, нашего дорогого, боевого товарища, сердце которого перестало биться в ночь на 31 октября, есть отражение истории нашей партии, мужественной, беззаветно храброй, до конца преданной пролетариату, сросшейся всеми корнями с рабочими кварталами. Тов. Фрунзе с юных лет был на передовой линии огня. Первые мощные стачки пролетариата, московские баррикады 1905 г., долголетняя каторга, снова и снова подпольная работа, вплоть до взрыва самодержавного режима, — видели Фрунзе как неутомимого и бесстрашного борца.

Баррикады великого Октября, бесчисленные фронты (гражданской войны знали Фрунзе как своего героя, не выходившего из линии огня, как одного из самых выдающихся организаторов пролетарской победы.

Не раз и не два уходил товарищ Фрунзе от смертельной опасности. Не раз и не два заносила над ним смерть свою косу. Он вышел невредимым из героических битв гражданской войны и всю свою кипучую энергию, весь свой организаторский размах отдал делу нашего строительства, выдвинувшись в качестве вождя нашей победоносной Красной Армии.

И теперь он, поседевший боец, ушел от нас навсегда. Не выдержало его сердце, столько пережившее и бившееся такой пламенной, такой горячей любовью ко всем угнетенным. Умер большой революционер-коммунист. Умер наш славный боевой товарищ. Умер руководитель победоносных боев Красной Армии. Умер выдающийся ее строитель.

От имени всей нашей партии склоняем мы знамя Центрального Комитета перед прахом товарища Фрунзе.

Да здравствует наша партия, сыном которой был Фрунзе!

Да здравствует Красная Армия, которую строил покойный боец!

Центральный Комитет РКП(б).

31 октября 1925 года.

М. В. Фрунзе в гробу.

4 ноября 1925 года Москва провожала в последний путь Михаила Васильевича Фрунзе. В этот грустный осенний день за гробом Фрунзе шли три поколения. Тут были старики, которые помнили веселого юношу Арсения, с отвагой бросавшегося в бой за дело партии и рабочего класса, сверстники Фрунзе, делившие с ним дни боевой страды и славы на фронтах в боях за родину, и молодежь, для которой Фрунзе был другом и учителем.

Ночь накануне похорон. Трудящиеся перед Домом союзов идут прощаться с М. В. Фрунзе.

К открытой могиле подошел друг и учитель Фрунзе Иосиф Виссарионович Сталин. Осенний ветер пролетал внезапными порывами над притихшей Красной площадью. Сталин стоял с непокрытой головой. Мужественные черты лица его были скорбны. Словно в тяжелом раздумье начал Иосиф Виссарионович свое прощальное слово: