Семен Трегуб - Николай Алексеевич Островский

Пятовский вернулся в строй.

Мужество Корчагина, его страсть стали щитом и оружием для тех, кто испытал его трагическую участь. Духовная сила Корчагина коснулась и одухотворила не только тех, кто разделил с ним его судьбу. Она оказала влияние на окружающих, заставила их по-новому отнестись к самому представлению об инвалидности.

Телеграфистка Катя Михайлова из села Завод-Сузун в Сибири писала своей подруге: «Вернулся Николай с фронта, раненный в глаз. Он потерял зрение». Николай говорил Кате: «Теперь я никому не нужен. Вот если бы я был зрячий, то на меня обращали бы внимание, а теперь ни одна девушка не хочет итти за меня». Катя ухаживала за Николаем и полюбила его. Сузунские бабы стали говорить: «Наша телеграфистка выходит замуж за слепого». Спрашивали Катю: «Что же тебя заставляет выйти за слепого?» Она отвечала им: «Он слепой, да умный, а вы зрячие, да дуры…» Николаю она твердит: «Тебе трудно, но мы все любим тебя, потому что ты принес свою жертву за родину. Пусть же тебя воодушевляет образ Павки Корчагина…»

Другая девушка, Аня Месяцева со станции Калачинской Омской области, через газету «Комсомольская правда» разыскивала инвалида Отечественной войны Леню Надточий. «Тут вышла такая история, — писала Месяцева. — Леня потерял на войне ногу и глаз. И вот он не писал нам месяца три-четыре, а потом вдруг прислал моей подруге Тане записочку, в которой сообщает о своем ранении и извиняется перед нею за то, что ей пришлось на протяжении семи лет ждать его. Он думает, что Тане было бы неприятно принять его с таким увечьем. Своего адреса он не указал. Таня в горе, и мы все, их друзья, тоже горюем: как нам разыскать Леню и сказать ему, чтобы он немедленно приезжал к нам. Таня ждет его. И вот мы решили написать ему через газету…»

Далее Месяцева обращалась к майору Надточий:

«Ты хочешь свое горе пережить в одиночестве. Но нет, Леня, ты обижаешь нас, думая обо всех нас так плохо.

Конечно, первое время тебе будет тяжело. Но помни, Леня, умные слова: «Сумей жить и тогда, когда жизнь становится невыносимой. Сделай ее полезной для других». Помнишь Николая Островского, — он полжизни провел в постели, совершенно слепой, без движения, и все-таки он умел трудиться, веселиться, любить друзей и всем сердцем ненавидеть врагов. А ты, Леня, находишься в гораздо лучшем положении, чем он. Стало быть, тебе будет легче».

Островский и Корчагин выступают здесь не в роли прекраснодушных «утешителей». К ним, к их примеру неизменно прибегали как к нравственному авторитету, и Корчагин невольно становился судьей в самых интимных отношениях между людьми. Он судит — и ему верят; в споре, в столкновении чувств и переживаний обращаются к нему. Моральное влияние Корчагина позволяло раскрыться тонкости чувств, нежности души, простоте человеческих переживаний, побуждений, порывов. Это возвышающее, облагораживающее влияние отчетливо прослеживалось в сходных обстоятельствах — в бою с врагом, в борьбе с недугом, в битве за жизнь — и притом за жизнь, до последней капли крови посвященную родине, отданную на пользу народу.

Для определения состава морской воды нет необходимости вычерпать море, — достаточно одной капли. И по гребню волны мы узнаем силу ветра.

Приведенные документы рассказывают о том, как жизнь дописывает роман Островского.

Перед нами открылось поколение Корчагиных. Да, поколение людей, в котором каждый несет какие-то черты Корчагина, проявляет хотя бы частицу свойств и качеств, присущих герою произведения Островского.

Иначе и не могло быть. Ибо героический характер Корчагина — живое олицетворение тех черт, которые воспитывает в советском народе большевистская партия, растит советское государство, укрепляет социалистическое общество. Это черты нового человека, пришедшего в мир, черты людей сталинской эпохи.

«Человеческое сознание, — писал Карл Маркс, — есть общественный продукт». Литературный герой, как и всякий образ искусства, отражает реальную жизнь. Грандиозный процесс формирования нового человеческого характера, процесс воспитания новых качеств в народе совершается в действительности в результате советской системы, в результате неутомимой работы большевистской партии. Мировоззрение Ленина — Сталина, б духе которого растет и развивается сознание советского человека, является решающим условием для формирование всех тех качеств, которые присущи герою нашего времени. Только потому и могли книги Островского оказать такое огромное воздействие на сознание современников, что Павел Корчагин, Андрий Птаха и другие воплотили в себе такие черты и такой характер, которые воспитывает в народе партия Ленина — Сталина. Большевистская идейность является их глубочайшей сущностью, их душой. И она-то помогает формировать другие души. Корчагин потому и мог стать примером для подражания, мог повести за собой других людей, что сам был представителем того коммунистического авангарда, который ведет за собою массы.

Красота искусства неотделима от красоты людей, от красоты нравственного мира, в котором и которым живет искусство. Произведения Островского защищают и утверждают именно эти эстетические критерии.

«Нельзя считать случайностью, — говорил В. М. Молотов, — что ныне лучшие произведения литературы принадлежат перу писателей, которые чувствуют свою неразрывную идейную связь с коммунизмом» [120].

Авторы новых произведений о нашей жизни, воссоздавая правду жизни, упоминают о Корчагине, ссылаясь на него, как на бытующую реальность. Так встречаемся мы с Корчагиным в «Молодой гвардии» А. Фадеева, в «Повести о настоящем человеке» Б. Полевого, в «Кружилихе» В. Пановой, в «Знаменосцах» А. Гончара, в повести «Трое в серых шинелях» молодого писателя В. Добровольского… Кошевой и Мересьев, Таня и Сиверцев, Черкашин, Чемезов и другие новые герои литературы испытали на себе влияние Корчагина.

В тетрадке, куда Жора Арутюнянц заносил названия прочитанных книг, на первом месте стояло: «Н. Островский. «Как закалялась сталь». Вот здорово».

Среди дорогих сердцу Ули Громовой мыслей мы также находим ссылку на Корчагина: «Самое дорогое у человека — жизнь…» Краснодонцы не только переписывали страницы романа о Корчагине в свои школьные тетради, — делом своей короткой юной жизни они словно бы продолжали любимую книгу. Облик молодого человека Советской страны, образ его мыслей, направление его стремлений, характер его поступков и действий — все основное, коренное, что определяет человека, осталось таким же для Олега Кошевого, как и для Павла Корчагина.

Мать Олега Кошевого писала матери Николая Островского:

«Впервые книгу «Как закалялась сталь» Олег прочел на украинском языке, будучи учеником 6-го класса. Надо сказать, что Олег читал вообще очень много книг, но ни к одной из них он не имел такого пристрастия, как к книге Островского. Помнится мне, Олег принес домой и сразу начал читать. Все в доме уже давно спали, и я вдруг услышала громкий разговор, доносившийся из комнаты Олега. Я была удивлена и немало испугалась. Кто бы мог в такое позднее время (а было около четырех часов ночи) говорить у нас в доме, да еще в Олешковой спальне? Когда я зашла к нему в комнату, я увидела его одного лежащим в кровати и произносившим беспрерывно: «Вот это Павка, вот это молодец!»