Александр Иванов - Неизвестный Олег Даль. Между жизнью и смертью

Думаю, то, что «Чёрный котёнок» спустя несколько лет получил приз на одном из престижных кинофестивалей в Аргентине — в качестве лучшей детской эксцентрической комедии, — это заслуга и Олега Даля. По молодости лет, он очень ярко и много комиковал на экране. С годами эта его абсолютно невостребованная страсть попригасла. Хотя, даже в его последних, тяжёлых, мрачных психологических ролях всегда оставалось место потрясающему, неповторимому комедийному заряду. Представляю себе, как горько было Олегу осознавать, что эта грань его огромного таланта осталась, по сути, практически невостребованной, ведь в «чистых» комедиях он работал от силы два-три раза…

В одной из сцен он должен был, обхватив голову руками, сидеть за письменным столом. Началась съёмка, и я припал к окуляру камеры… Мама родная! Было ощущение, что мы снимаем не детскую комедию, а какое-то экранное пособие по анатомии! Даль был настолько худ, что через весь кадр обозначился не просто его позвоночник, но каждый позвонок в отдельности! Хорошо ещё, что никому не пришло в голову обратить на это особое внимание как на результат истощения советского школьника учёбой. Вмиг бы всю работу прикрыли!

Поскольку Олег был очень молод, в нём, по-видимому, ещё не перекипела склонность к школярскому хулиганству. Иногда это проявлялось очень неожиданно. Так, в один из съёмочных дней он прошёл в костюмерную, где разделся до своих плавок, после чего появился на съёмочной площадке. Кто-то прыснул со смеху. Женщины покраснели. Рабочий уронил какую-то железку. Я проследил за взглядами наших онемевших режиссёров на «середину» тощей далевской фигуры… Казанова был бы жалок рядом с ним! Даль запихнул в плавки спереди огромный марципан, купленный по дороге на съёмку в одной из ялтинских булочных.

Намечался большой скандал. Режиссёры пришли в неистовство от «безнравственности» его поступка: ведь тут же дети! От греха подальше, Олег ретировался в костюмерную. Вразумить его отправили молоденькую девочку-ассистентку, которая, как ошпаренная, выскочила из комнаты через пару минут, с пылающими щеками и в слезах.

— Ты что?!

— Он… Он…

— Да что он с тобой… тебе сделал?!!

— Он… сказал: «Если тебе что мешает — так сама и вынимай!»

Москва, 25 января 1994 г.

У меня в жизни очень странно получилось: мои друзья или хорошие товарищи всегда были значительно старше меня. Не понимаю, чем я вызывал у них интерес к себе, но почему-то многие оставляли за собой право со мной дружить. И сегодня это сохраняется. И мне с этими людьми интересней, хотя есть вокруг и ровесники, и те, кто младше. Вообще, я считаю, если человеку интересно с другим, то возраст не имеет никакого значения. Поэтому и с Олегом Далем я не чувствовал особой возрастной разницы. Во всяком случае, мы познакомились в то время, когда это уже не чувствовалось. Произошло это очень неожиданно.

Я был студентом второго курса циркового училища, когда Галина Борисовна Волчек пригласила меня на постановку пантомимы в спектакле «Обыкновенная история» в Театр-студию «Современник», в старое здание на Маяковке. Пантомима тогда была совершенно забытым жанром для нашей страны — только с появлением Марселя Марсо мы узнали новую европейскую форму пантомимы. В принципе, она для нас не нова — и Таиров, и Мейерхольд обращались к этому искусству в своё время, а вот европейская школа пантомимы была нам не известна, и в шестидесятые годы, после того, как её привёз Марсель Марсо, стала очень модным течением.

Я тогда был студентом, работал в Московском университете и начал заниматься в студии пантомимы. Существовал в те дни ИСТ — Интернациональный студенческий театр в МГУ. У нас были студенты из Марокко, Румынии, других стран. Были и советские ребята. Я полюбил пантомиму сразу и начал заниматься. Меня увидел Сергей Андреевич Каштелян — известный режиссёр, работавший в этом жанре, и надоумил пойти учиться в цирковое училище. Я попал на единственный в то время курс, который вёл театральный режиссёр очень хорошей актёрской школы, ученик Дикого — Олег Павлович Солюс из Театра сатиры. А педагогом моей группы (курс делился на две группы, и первой как раз и занимался Солюс) был актёр этого же театра Юрий Авшаров. Уже тогда в ГУЦЭИ на первом-втором курсе в пантомиме я был единственным, и, видимо, когда Галине Борисовне пришла мысль решить что-либо в спектакле пластическими средствами, ей кто-то рассказал о «молодом, увлекающемся Саше Жеромском»…

А я уже тогда, в училище, бредил попыткой создания своего театра: написал Устав, собрал актёров. Тогда было такое время… Все активно общались, собирались в ЦДРИ, в каких-то молодёжных студиях при ВТО.

И вот в 1965 году меня пригласили в «Современник». Это была первая встреча в работе с артистами-профессионалами и мои первые попытки режиссуры. «Обыкновенная история» имела огромный успех, потом получила Государственную премию, и там было много пантомим, чем я очень гордился. Мне захотелось быть в этом театре, среди всех этих людей, которых я считал очень талантливыми, необычными… Лёлик Табаков, Олег Ефремов, Галина Борисовна Волчек — совершенно уникальный человек, Евгений Евстигнеев, Генка Фролов, Леночка Милиотти… И, конечно, Олег Даль — совершенно изощрённая, тонкая такая фигура с невероятной пластикой.

Очень плохо помню момент нашего знакомства. Да его даже и не было: мы просто вдруг стали общаться. Я не видел его до этого в спектаклях, ролях, просто столкнулись в коридоре, и он мне сказал:

— Слушай, у тебя такие длинные руки… Тебе надо Паганини делать.

Самое интересное, что прошли годы, и я предложил эту принадлежавшую Далю идею — Каштеляну. И Сергей Андреевич поставил мой номер, который назывался «Легенда о Паганини». Я с этим номером очень многие годы выступал на эстраде. А материал был дан мне как-то походя, между прочим, Олегом, который потом всеми словами поносил Каштеляна за то, что тот заставил меня покраситься в чёрный цвет, чтобы я был похож на Паганини. А Даль мне всё время говорил, что это абсолютно не нужно:

— При чём тут внешность? Главное — руки, руки!.. Ты посмотри на свои руки — длинные, вот эти руки до колен!.. Вот Паганини в чём, вот…

Он был жутко эмоциональной личностью и мог «завести» себя в одну секунду, а мне казалось, что и любого человека. Мы просто сразу стали друзьями и даже ходить стали вместе. Я ждал, когда у него закончится репетиция, и мы шли в магазин «Труд» — был такой, где в разлив продавали вино. Олега там знали, а он очень любил подойти и выпить двести грамм шампанского — больше не брал. Я шёл рядом с Далем и смотрел по сторонам: на нас все обращали внимание (из-за него), и мне было жутко приятно. Я даже не знал, что к тому времени он был одним из самых популярных молодых артистов театра.