Александр Иванов - Неизвестный Олег Даль. Между жизнью и смертью

Но… Поскольку Иван Александрович Пырьев был руководителем объединения, в котором это дело затевалось, он тогда настоял на том, чтобы снималась Люся Марченко.

Было очень обидно за Иваненко. И как-то в кино она больше не появилась. Это не редкий случай, конечно. А у Даля как это всё происходило! Чуть ли не все картины либо не сразу выходили, либо что-то надолго задерживалось… Судьба актёрская — вещь вообще очень сложная, тем более в кино.

Так вот, вокруг героини сложилась эта троица. Я не помню, чтобы было много разных претендентов на роли этих ребят. Саша Збруев как-то сразу прошёл. По-видимому, с Мироновым у Зархи было чисто режиссёрское решение ещё до проб. И — Даль, который сразу завоевал симпатии всех.

Потом мы выехали в экспедицию в Таллин. Я бы сказал, что из них наименее ярким был Андрюша Миронов, а наиболее ярким — Даль.

В первой экспедиции они жили втроём в большом номере гостиницы «Палас», такая огромная была комната. Даль был заводилой с гитарой. Играл на гитаре и пел какие-то там хулиганские песни. Песни такого, я бы сказал, романтически-уголовного характера. Может быть, там даже было что-то и своё, но точно я не могу сказать. По-моему, он и тогда писал стихи, не скрывал этого, хотя и не показывал. Но мы и не были настолько близки. Я ведь в силу обстоятельств и профессии не всегда свободен, у меня и времени не было… Я всё время занят: на съёмке и после съёмки. Для общения в экспедиции времени нет, поэтому были какие-то случайные встречи с ребятами. Но вот это в Олеге — было. И человеком он был, во всяком случае, привлекательным.

Он попивал… Начинал попивать. Это тоже накладывало свой отпечаток. Хотя, если я об этом говорю, то просто запомнился отдельный случай. Надо сказать, что они, в общем, вели себя очень прилично. Там не было такого разгула, какой бывает иногда. Нет, они все были очень интеллигентные ребята и вели себя достаточно порядочно.

У нас были сложности с морскими съёмками, потому что каждый выход в море — это было для актёров целое событие, им бывало нехорошо, их укачивало. Всякие такие обстоятельства осложняли это дело. Но Даля и вообще этой молодой троицы они не касались.

Хочу ещё раз повторить: у меня было такое впечатление, что он — наиболее яркий из этих троих. Ну, и жизнь так показала, наверное. Судьба его сложилась трагически, но актёр он, думаю, был наиболее значительный из этой троицы. Хотя Миронов достиг в признании очень многого. Наверное, больше всех.

Как Олег чувствовал себя перед камерой… Там различалось так. Андрюша Миронов не очень запомнился, потому что он уже имел какой-то опыт, он «из кадра не выходил». Люся Марченко была вообще опытной кинематографической актрисой. А Олег, я бы сказал, был несколько недисциплинирован. В нём было много такого… ну, своеволия, что ли.

Вот он говорил в одном из интервью: «Под меня подкапывались». А это ведь в прямом смысле, потому что он был очень высокий, выше своих партнёров, и очень часто это было неудобно. Да, при съёмках с Далем мы иногда подкапывали лопаткой место под ним, для того чтобы ребят как-то «уравнять». Было такое…

Импровизировал ли на съёмках? Да, он — импровизатор. Конкретного ничего не могу сказать, но и роль давала ему возможность вести себя в кадре достаточно вольно. Характер, по-видимому, совпал с написанной Аксёновым ролью.

Кстати, Аксёнов был там тогда, и он очень многое поправлял в сценарии по ходу действия. Он приехал в Таллин и жил там. Очень дружил с молодыми актёрами, и они всё время проводили вместе.

Единственное, чего я никак не мог, — ни его, ни Зархи вытащить в море, чтобы они посмотрели, как ловится рыба и как всё происходит… Ну, нельзя их было завлечь! Зархи был в море однажды, но это, видно, произвело на него удручающее впечатление.

Сейчас подробности уже вспоминаются плохо, ведь это был 1961 год! Эти две экспедиции запомнились и потому, что я был в Таллине ещё и без актёров, зимой, в декабре, — снимал шторм. Поскольку мы опаздывали, экспедиция вместо летней оказалась осенней. Уже было холодно. Стоял сентябрь месяц… Там вообще холодное море, а вот эти сцены в воде, с актрисой, снимались просто мучительно. Было холодно, собрать народ сложно… Хотя, знаете, это был всё-таки, скорее, август, просто там холодное лето, потому что мы доснимали и по приезде в Москву.

Поведение Даля по отношению к съёмочной группе… Были ли у него способы «набрать очки», какие-то запрещённые приёмы? Нет, этого не было. Отнюдь. Да это ему и не нужно было. Может быть, иногда его одёргивали.

Иногда он действительно выходил из кадра, начинал импровизировать и увлекался, забывал о репетиции и мизансцене, которую установили. Знаете, как в кино бывает: от колышка до колышка, отсюда — досюда. А он это принял не сразу… Ну, это тоже профессия, навыки актёрские, когда человек чувствует себя в кадре уверенно, когда он знает, как он повернулся, как он встал к аппарату. Это — механика актёрская, которая не должна мешать. А для него это было в первый раз… Ему это мешало, сдерживало, сковывало его как актёра, и поэтому он, часто всё забывая, выходил за эти рамки. Вот тогда и возникали такие моменты, когда режиссёр или я кричали: «Стоп!».

Первое время вообще было сложно — все были не уверены. Я был не уверен, и актёры молодые были не уверены. А тут ещё режиссёр «сумел» не поддержать нас, а послал в Москву телеграмму, что оператор не справляется и поэтому требуется помощь. Приехали из Объединения, посмотрели материал и сказали… что снято очень хорошо! А покритиковали — актёров. Ну, для кино — это обычная кухня.

Картина вышла. В «Правде» была рецензия. По-моему, Лев Кассиль написал. Премьера прошла хорошо. У меня даже где-то была премьерная программка из «России» с фотографией — Даль, Миронов и Збруев втроём возле рыбного склада. Было лето 1962 года. Массовым тиражом картина вышла в ноябре, а премьера была в такое тёплое время. Я это очень хорошо помню, потому что мы вышли из только что построенной, совсем новой «России», и пошёл дождь.

О театральных его работах сказать ничего не смогу — так сложилась жизнь, что я их почти не видел. А потом его судьба совсем ушла куда-то в сторону от моей, и мы не встречались.

На тех съёмках у нас сложились ровные дружеские отношения, которые привели к тому, что потом, через много лет, он мне предложил с ним работать. Но это не состоялось — смерть виновата…

Москва, 26 февраля 1990 г.

С Олегом Далем мы работали вместе на двух картинах. Первая — «Мой младший брат». Честно говоря, съёмки эти были так давно — тридцать лет тому назад, — что у меня остались сейчас уже какие-то ровные воспоминания, без частных впечатлений.