Александр Иванов - Неизвестный Олег Даль. Между жизнью и смертью

— Олега я тогда называл «перочинным ножиком», — вспоминал Владимир Миргородский. — Поскольку он был худым и необыкновенно гибким! Закидывая ноги за голову, прижимая гитару к ляжке, он брал знакомые аккорды и всех заводил на песню! В тот год — в последний приезд Даля в Киев — мой брат Дмитрий снова его встретил. Они долго стояли обнявшись, истосковавшись друг по другу. И тут Олег ошарашил: «Приехал умирать к тебе, Митась!» Сколько ни меняли тему разговора, сколько ни напоминали ему, что съёмки — главное, сколько ни уговаривали, что думать о смерти рано, — ничего не получалось. Причём Олег был трезвый. Даль — худой, высокий, в светло-бежевой дублёнке — отчуждённым голосом говорил, что пробы для него — это скорее повод приехать в Киев, а вот главное — увидеть друзей… Договорились, что сразу после дел на студии вместе едем «на шашлыки». И весь день Олег и Дмитрий провели вместе, были в мастерской художника Рада Юхтовского. Около семи вечера Даль позвонил: «Володя, разреши приехать к тебе…» — «Олежа, родной, приезжай, конечно!» — «А чарка у тебя будет? А то повешусь…» Так сказал. И приехал совершенно трезвый. За весь вечер у меня он выпил лишь одну рюмку. Вспоминали былое… Но так получалось, что о чём бы ни заводили речь, Олег снова и снова возвращался… к теме смерти. Говорил: «Высоцкий зовёт меня к себе!» Мой брат тогда загрустил, и я отправил его домой. Договорились, что Олег ночует у меня, а утром отвезу его в гостиницу, где его должны ждать киношники. Тогда же мы снова запели: «Забинтуй ты мне голову осенней листвой…» Олег, казалось бы, отвлёкся от навязчивой темы, успокоился, уснул. Утром — такси. И всю дорогу — по пути от улицы Щорса до гостиницы «Студийная» — он держал меня за руку, как маленький, и сбивчиво говорил: «Передай Митасю, пусть не пьёт… Ведь какие стихи он пишет! А без Высоцкого мне сложно стало жить… Никто меня в Москве не понимает, а вы — в Киеве… Об одном жалею: Гамлета не сыграл…».

К восьми утра Даль уже в гостинице. Кастелянше говорит: «Прошу не беспокоить!» По некоторым версиям, в этой же гостинице он ещё перекусил, выпил — с актёром Леонидом Марковым.

А после с мрачной шуткой «Пойду к себе умирать!» скрылся в номере…

К 11 утра за ним приехал ассистент Рашеева. Как замечено выше, на стук никто не ответил. А когда взломали дверь, то очевидцы запомнили удивительное выражение лица у мёртвого Даля. Оно выражало блаженное состояние: будто бы исполнилась его заветная мечта.

Вскрытие показало: инфаркт миокарда [8] Причина смерти О. И. Даля, задокументированная официальными инстанциями, не имеет никакого отношения ни к алкоголю, ни к сердечнососудистым заболеваниям. . Причём, по утверждению врачей, остальные органы были в общем-то здоровы: и печень, и почки особо не подверглись влиянию алкоголя.

Кто-то из медиков тогда же с удивлением переспросил: «А что, разве он не пил?»

— Когда я узнал о том, что умер Даль, то мало сказать, что был потрясён, со стороны это выглядело как нервный шок, — вспоминает Николай Рашеев. — Не помню, кто мне вызвал тогда «скорую помощь»… Не помню, как я оказался в больнице… Две недели держали на каких-то препаратах… Наверное, на транквилизаторах… Никого ко мне не пускали… Уже позже рассказывали, что, как только я приходил в себя, тут же, в больнице, и рассказывал, мол, «виноват…» И меня снова кололи. И очень долго я не мог прийти в себя. И вообще решил отказаться от этой картины! Но руководство студии объяснило, что деньги на «Яблоко…» уже выделены. И если не меня, то другого режиссёра возьмут… Тогда уже я взял другого актёра. В конечном итоге в этой ленте от первоначального замысла остался лишь один чудик — Лена Коренева. Пришлось менять идею, переписывать сценарий. От актёрского ансамбля, как вы понимаете, многое зависит в картине. В общем, без Даля этот фильм получился иным…

«Яблоко на ладони» — это название отсутствует в фильмографии Даля.

Впрочем, и сам фильм словно бы «отсутствует» в истории большого кино. О нём редко вспоминают. Последний фильм в послужном списке Даля, датированный 1981-м, — «Мы смерти смотрели в лицо». Случайность это или закономерность, однако так есть… В «лицо смерти» он смотрел пристально и напряжённо. Тут так и хочется перефразировать одну известную крылатость: если часто смотришь в бездну, то уже бездна всматривается в тебя…

…6 марта 1981-го машина из киностудии Довженко везла его тело в морг Боткинской больницы. Перед этим, узнав о случившемся, в Киев приехали его жена Лиза и друзья-актёры Валентин Никулин и Владимир Заманский.

Хоронили всенародно любимого актёра «от» Малого театра. Незадолго до смерти он перешёл на службу в прославленную труппу Михаила Царёва. В репертуаре Малого Даль заменил скоропостижно умершего Алексея Эйбоженко (в спектакле «Берег»). Готовился сыграть Ежова в «Фоме Гордееве» Горького в постановке Бориса Львова-Анохина. И постоянно тяготился своими же противоречиями «внутри» большого Малого.

«Зеркало недели. Украина», № 9,11 марта 201

Как удивительны порою совпадения: он родился ровно через 100 лет после смерти поэта. Он — актёр Олег Даль. Поэт — Михаил Лермонтов.

Однажды, а было это весной 1980 года, он, закрывшись в своё домашнем кабинете, буквально за час начитал на магнитофон целый моноспектакль по стихам поэта.

Кажется, стоит закрыть глаза, и воображение нарисует этот призрачный мир — кресло в полумраке сцены, канделябры, вихрь пантомимы и «одинокую фигурку исполнителя». И спокойный, гордый взгляд поэта, погибшего в 1841 году…

Почему Олег Иванович Даль назначил местом для своего моноспектакля полуторатысячный концертный зал имени Чайковского — он, художник в высшей степени камерный, общаться с которым необходимо наедине?

Ответа на этот вопрос нет, так как Даль оставил нас рано — невыносимо рано и прежде срока намеченной премьеры этого действа, к которому, как предполагалось, будет специально написана музыка, разработана пантомима — осуществить её должен был Марис Лиепа. Главным же героем должен был стать голос Поэта, его живая поэзия, одинаково страстно, как и сто пятьдесят лет назад, так и сейчас, призывающая думать.

Анастасия Цветаева вспоминает, как они с Мариной не выносили чтения стихов актёрами, считая, что те не умеют этого делать. Лидия Корнеевна Чуковская рассказывала, что отец учил её, маленькую, как правильно читать стихи, как любить их, чувствовать полнозвучность, силу, красоту языка, слова, строки, рождённой и живущей по закону, по которому билось сердце автора. Звучащее слово поэта…