Голиб Саидов - Чётки

Столь долгожданный рокот урчащего мотора вновь заполнил приятной сердцу мелодией кабину КамАЗа, возвратив угасший было интерес к жизни.

– Не боись: завтра – дай Бог – доберёмся до Кульсары, а там опять ты увидишь асфальт! – приободрил молодого парня Ака-Рузи. – Там тебя будут ждать «белые шаровары» и красивые «ночные бабочки»! Да, дорогой мой, мы – шофёра – калифы на час! И такова наша судьба!

«Как мало, оказывается, нужно человеку для счастья!» – с удивлением констатировал для себя Роман.

«Нет, что ни говори, а жизнь прекрасна! – радостно подумал он, глядя на скатывающий к горизонту остывающий огненный шар. – Боже мой! Как хорошо, что я не пошёл в своё время в институт и выбрал именно эту дорогу!»

Приподнятое настроение и предстоящий отдых, сулящий кучу положительных эмоций и впечатлений, вернули его к жизни, позволив ему вновь почувствовать вкус свободы! Он знал: граната дважды в одну и ту же воронку не попадает. «Чёртов костыль» остался далеко позади. А впереди…

И, несмотря на то, что на сотни вёрст окрест, куда ни кинь взгляд, распростёрлась безжизненная степь, с её выжженной и скудной растительностью, Роману, почему-то, верилось, что там, впереди их ждёт только самое хорошее, самое светлое и самое радостное. Впереди может быть только счастье и никак – по-другому. А иначе – для чего существует на свете жизнь?

В середине ноября 1982 г. я впервые оказался в Ленинграде. Незадолго до этого не стало Л. Брежнева…

Так уж вышло, что в феврале 1984 года мне вновь довелось, очутиться на брегах Невы. На сей раз, буквально за два-три дня до моего приезда, умирает Ю. Андропов.

Мой друг, встречая в аэропорту и радостно тиская:

– Господи, Голибушка! Ты бы почаще к нам приезжал…

худ. В.Васнецов «Богатыри»

Было это много лет тому назад. Ко мне в гости, проживающему уже в России, в Ленинграде, приехали мои студенческие друзья-земляки из Бухары – просто, навестить товарища.

Это уже сейчас, задним числом, когда межэтнические и межнациональные конфликты достигли своего апогея, я вдруг осознаю, что все мы были совершенно разных национальностей: один – кореец, другой – татарин, третий – таджик. Но это так, к слову.

Встречаю я, значит, их в аэропорту «Пулково», нанимаем такси и едем к нам домой. В машине, помимо старого прожжённого таксиста-питерца, оказалась попутчицей ещё и старенькая бабушка – «божий одуванчик», которая за все время пути не проронила ни единого слова.

Надо отдать должное моим друзьям – восточное воспитание, впитанное кровью с молоком, не замедлило сказаться даже здесь, несмотря на то, что от дома их отделяли тысячи километров.

Проявилось это, прежде всего в том, что прекрасно зная, – как я рад их приезду и какой приём ожидает их дома (с соответствующим, положенному случаю, количеством спиртного и так далее), они, скромно опустив глаза, стали вполголоса застенчиво оправдываться и бормотать о Востоке, о традициях: мол, ты ведь, прекрасно знаешь, как принято встречать гостей – достаточно всего лишь чаю и сладостей… ну и прочее, в том же духе.

Понятное дело, люди, воспитанные в традициях восточного гостеприимства, никогда и нигде не позволят своим вольным или невольным приездом обременять жизнь тех, к кому они едут. Дабы избежать всевозможных взаимных извинений и прочей учтивости, принятых на Востоке, с сопутствующими данному случаю «книксенами» и «реверансами», я вдруг выпалил, ставшую впоследствии знаменитой, фразу:

– Ну, это у вас так принято. А у нас – у русских…

Наш многоопытный водитель, от таких слов, чуть не врезался в столб, находившийся далеко на обочине дороги, а бедная бабулька ещё долго не могла прийти в себя, всю оставшуюся дорогу периодически оборачиваясь на заднее сиденье и убеждаясь в том, что мои черные усы и густая борода никуда не исчезли.

ПО «Ленбытхим», Ленинград, 1985 г. Фото из архива автора.

Перебравшись окончательно из Благородной Бухары в «колыбель революции», я сразу же попал к… эмиру бухарскому. Вернее, не к самому «угнетателю и притеснителю простого трудового народа» (ибо к тому времени он уже почил в бозе, в приютившем его Афганистане), а в его дом, что был расположен по адресу Кировский (теперь уже – опять – Каменноостровский) проспект, дом 44б. Больше известный питерцам, как Дом эмира Бухарского, построенный в 1913 году по проекту С. С. Кричинского для эмира Бухары Сеид-Мир-Алим-хана.

Правда, попал я туда не сразу.

Предприятие «Ленбытхим» было не маленьким: его производственные корпуса и конторы были раскинуты по всему городу. Поначалу я работал в главном здании, которое располагалось на улице Черняховского, совсем рядом с Сангальским садиком, названным почему-то садом Фрунзе. До большевистского переворота, этот садик с прекрасным особняком принадлежал крупному русскому промышленнику не то полу-французского, не то полу-немецкого происхождения Францу Карловичу Сан-Галли (1824—1908) – почётному гражданину Санкт-Петербурга.

Особой гордостью и украшением этого сада являлся фонтан-скульптура «Рождение Афродиты» (автор проекта Иван Горностаев), который встречал вас у входа, едва вы переступали его порог сквозь изящную ажурную литую ограду, со стороны Лиговки. Я помню, как каждое утро, проходя через сад, любовался этим творением. Однако, по заведённой в нашей стране, с известных времён, традиции, на пороге третьего тысячелетия, эту композицию, по-русски говоря, кто-то просто-напросто сп… спрятал. Народ, конечно же, возмутился и власти вроде бы пообещали вернуть на место копию. Надо бы сходить и глянуть – может быть, греческая богиня и впрямь возродилась по-новой?

А потом наш отдел научно-технической информации перевели поближе к проектировщикам, то есть на Кировский проспект, где нам выделили приличный по размерам кабинет-мастерскую, где мы с утра до вечера разрабатывали этикетки для различного рода «пемоксолей», «пемолюксов» и прочей дребедени бытовой химии.

От былого величия дворца, частично сохранилась лишь чудесная лепнина на потолках, позволяющая судить о размерах помещений. В советский период, как и полагается, каждое такое помещение было пролетарски поделено на четыре-пять новых, с помощью искусственных перегородок. Как говорится «и овцы целы, ну а волков ещё в 17-ом прищучили».