Голиб Саидов - Рокировка длиною в жизнь

«А может быть, не стОит его пока выкидывать? – подумал я, грустно улыбаясь. – Ведь, ещё вполне возможно, что Гата Камский, вновь вернувшийся в большие шахматы, может стать чемпионом мира?»

А – что: кто его знает? Может быть, я ещё смогу использовать этот кофр в своих «шкурных» интересах?

худ. Макс Оппенгеймер

Меня всегда поражало известное высказывание: «Что хорошо – знать всё об одном или же, понемножку обо всем?»

Лично я, так и не сумел до сих пор однозначно ответить себе на этот вопрос. Уважая выбор тех, кто без раздумий и колебаний склонен согласиться с первой частью вопроса, тем не менее, мои симпатии на стороне второй. Во всяком случае, так уж получается у меня по жизни, и винить в этом себя или судьбу просто глупо.

С раннего детства, я всегда проявлял интерес ко всему. Меня интересовало всё: как устроено шмелиное гнездо; насколько крепки старые прогнившие доски на чердаке; так ли уж, стремителен и коварен водоворот на «двухтрубке», куда мы пацанами ходили купаться; выдержит ли меня во-он та тоненькая ветка шелковицы, откуда легко можно было дотянуться до дразнящих крупных янтарных ягод тутовника?

Во дворце пионеров, не осталось практически ни одной секции (кроме бокса), в которой, в разное время, мне бы ни довелось поучаствовать: драматический, судомодельный, авиамодельный, танцевальный, изо-студия, радио кружок, борьба (вольная и классическая), фехтовальный, кружок киномеханика и… даже вышивальный! Каюсь, был такой «грех» в четвертом классе…

Не осталось без внимания ни одной игры, которую бы мы – дворовые пацаны – не перепробовали. Начиная от простого катания ржавого обода велосипедного колеса, ахрычек, лянг и запускания воздушных змеев, до очень опасных экспериментов, связанных с риском для жизни: луки со стрелами (наконечники для стрел изготавливались из консервной банки); взрыв-пакеты из серы и магния; «ракеты», запускаемые в воздух при помощи карбида, и ещё многое-многое другое…

Я слишком поздно взял в руки свою первую книгу. Это произошло со мною в возрасте тринадцати – четырнадцати лет. Называлась она «И один в поле воин». Автор, если я не ошибаюсь, Юрий Дольд-Михайлин (Михайлик?). Зато потом, я начну читать запоем всё, что попадалось в поле моего зрения. Меня никто не направлял в нужном направлении, у меня не было необходимого старшего наставника, который бы мог подсказать – какие следует читать книжки вначале, а к каким подходить уже с накопившимся опытом. Мне просто повезло. Домашняя библиотека, идеально подобранная и составленная отцом, сама подсказала – что и в какой последовательности следует читать. Мне всегда по жизни везло, как Иванушке-дурачку. Сначала на книги, а чуть позднее и на людей.

Наверное, всё-таки, я азартный человек. Так уж, вероятно устроен, что любое мало-мальски интересующее меня увлечение, захватывает меня настолько, что в одном месте начинает просто всё зудеть и гореть! Мне непременно нужно выяснить буквально всё, что касается очередного предмета любопытства! Всецело отдавшись этой идеи, я погружаюсь в него с головой, совершенно игнорируя всё свете и не замечая ничего вокруг.

Затем, незаметно, на каком-то этапе, интерес постепенно ослабевает и я начинаю понимать, что был неоправданно эгоистичен и несправедлив по отношению к близким. И, при первой же возможности, стремлюсь загладить свою вину.

Через какое-то время, мой взгляд задерживается на очередном предмете, и… история повторяется снова. Это касается почти всех моих многочисленных увлечений, к которым я предавался с азартом сумасшедшего.

Так, одно время, увлекаясь радиолюбительством, я истратил кучу времени и денег, чтобы очень скоро осознать, что коротковолновик из меня не получится. Начинал, как и все, с детекторного приемника. Верхом моей конструкторской мысли станут многочисленные мультивибраторы, фузы и квакеры для электрогитар, переносной компактный радиопередатчик, собранный на базе единственного (но мощного, по тем меркам) транзистора, с радиусом действия в пятьсот метров. К этому стоит приплюсовать двухламповый приемник и один усилитель, мощностью аж, в целых три ватта! И надо сказать, что он успешно себя оправдал в нашем школьном вокально-инструментальном ансамбле: к нему будет подключена ритм-гитара. Наряду с немецкой колонкой «Регент 30» и венгерским «Бигом», мое творение тоже смотрелось совсем даже ничего…

Потом на смену пришло телескопостроение.

Боже мой! Домашние не знали, куда себя девать: моя комната одновременно напоминала собою и слесарную мастерскую, и химическую лабораторию, и обсерваторию. Сколько витринных стекол я перепортил, пытаясь создать телескоп-рефлектор, известно одному Аллаху. Сколько реактивов извел, наждака и абразивов… нервов.

Потом, налюбовавшись небесными светилами, я понял, что новую планету суждено открыть не мне. И… благополучно завязал с астрономией.

худ. Нэваси Лай

Нечто подобное произойдет и с шахматами. Правда, справедливости ради следует отметить, что это единственное увлечение, которому я не изменяю и по сей день. Потому как, воспринимаю её не просто, как игру, но как руководство по жизни. Только этим и объясняется тот факт, что с шахматами я уже больше никогда не расставался. А вот, как они меня однажды чуть не высмеяли – об этом можно поделиться с народом…

– Не забудь: завтра у тебя первая партия с Григорьевым! – напомнил мне на прощание старший методист клуба, когда я впервые, попав в шахматный клуб им. М. И. Чигорина, записался в турнир начинающих.

Как и многие начинающие, я знал только, как ставится детский мат и как ходят фигуры. Конечно, о дебютах, кое-что доводилось слышать, но книжку приобрести, пока не довелось.

Никаких особых иллюзий в отношении своих шахматных способностей я не испытывал: игра была для меня одним из любимых способов приятного времяпровождения.

Благодаря отцу, в нашей библиотеке сохранилось несколько шахматных сборников, по которым я и учился. Собственно говоря, правильнее будет сказать, не учился, а – просто, мне нравилось проигрывать на доске партии старых мастеров: Андерсена, Стаунтона, Морфи, Стейница, Ласкера…

Среди прочих книг, мне особенно приглянулись две: «Международный шахматный турнир в Москве 1925 года» и «Матч-турнир на первенство мира по шахматам. Гаага – Москва, 1948 г.» под редакцией П. Кереса.