Голиб Саидов - Записки питерского бухарца

Я не стану описывать, как нас всех пригласили в зал; как весь этот «спектакль» сопровождался сумасшедшим скандированием специально нанятой клаки, для того, чтобы возбудить, заразить и загипнотизировать весь зал; как в сопровождении идиотской и чересчур громкой музыки, на сцену выскочил какой-то человек, в обязанности которого входило проинформировать вновь прибывших «счастливчиков», как им крупно повезло, что они вовремя явились сюда; как нам на школьной доске демонстрировали – как, в геометрической прогрессии будет расти наша прибыль, если мы завербуем и приведём сюда таких же охламонов, какими являлись сами; как нам с женой не дали в первую же минуту этого сумасшедшего действа встать с места и уйти домой. И ещё многого-многого другого, в том же духе. Все это гадко и противно даже до сих пор, когда я пишу эти строки.

Видимо, поняв, что мы все уже давно «раскусили», руководством организации было дано указание, чтобы Оля ни в коем случае не отпускала нашу чету, хотя бы до тех пор, пока не будет антракт. Ведь, в противном случае, мы подавали дурной пример остальным «ослам», что явно не входило в намерения организаторов данного «шоу». А зрителей собралось не менее 500 человек. А сколько таких дней было до и после нас, одному Богу известно…

Прощаясь в антракте с Олей, мы очень благодарили её, стараясь не смотреть в глаза. Мне было очень стыдно за неё, и я старался, чтобы она этого не заметила. Впрочем, она, я думаю, все прекрасно поняла.

Едва очутившись на «свободе», мы с женой тут же глубоко вдохнули свежего балтийского воздуха и, молча взявшись за руки, медленно пошли вдоль набережной Невы.

«Боже мой, – мелькнуло почему-то у меня в голове, – а я ведь, за всю свою жизнь никуда её так и не свозил! Мы даже гуляем вместе редко. Надо срочно исправляться…»

Наконец, поравнявшись с каким-то маленьким бистро, жена вдруг предложила:

– А давай возьмём здесь коньяка?

– На какие деньги, Лена?! – изумился я.

– На последние – спокойно, но твёрдо ответила она. – Я знаю, что ты завтра найдёшь достойную работу, и мы снова заживём хорошо. Даже ещё лучше.

Я мгновенно расслабился: меня всегда поражало её хладнокровие в исключительно тяжёлых для семьи ситуациях, а потому, в ту минуту, был безмерно благодарен ей за то, что она не только сама верит в меня, но и пытается убедить в этом меня.

Мы выгребли из карманов все, что имели, взяли по сто граммов коньяка, маленькую плитку шоколада и «отметив» наше печальное событие, не спеша, двинулись в направлении нашего дома. На душе сделалось как-то хорошо и благостно. Предаваясь каждый своим мыслям, мы, брели, взявшись за руки, вдоль гранитной набережной. Подставив себя навстречу холодному осеннему питерскому ветру. Мы действительно в этот момент были счастливы как никогда.

Очередной приезд Н….– кандидата медицинских наук, цыгана по национальности – как раз совпал с началом капитализации России и бурным ростом цен: к тому времени, всё уже было разворовано и «честно», «по-братски» поделено. Естественно, втайне от сумасшедшего народа. Петербург не являлся исключением.

Решившись прогуляться по Невскому, мы незаметно для себя свернули на Большую Конюшенную и очутились вскоре внутри здания ДЛТ (Дом ленинградской торговли), аналога московского ГУМа или ЦУМа. Надо ли говорить, насколько изменился его облик с советских времён.

Нашему ошарашенному взору предстало всё буржуйское великолепие, которое раньше было доступно лишь на экране телевизора. Тут и там сверкали ослепительные витрины, с невиданным прежде товаром и непонятными для обычного смертного ценниками, заканчивающимися многими нулями. Все впечатляло и выглядело привлекательно, шокируя и гипнотизируя скудный ум обывателя, привыкшего видеть на прилавке только соль, сахар и спички…

И вот, находясь в самом эпицентре этой сказки, мой товарищ, как бы в прострации, окидывая изумлённым взором весь этот блеск, медленно и глубокомысленно изрёк, обращаясь скорее к самому себе, чем ко мне:

– Да-а… Я понял только лишь одно: надо воровать, воровать и ещё раз воровать.

В эту минуту я – как никто – понимал, что творилось в бедной цыганской душе, а потому был вполне солидарен с его почти ленинской формулировкой, означающей всего лишь одно: рассчитывать в наше время на обычную зарплату не только бессмысленно, но даже глупо, если не сказать, преступно…

Судьба свела меня с Володей всего в двух шагах от дома.

Типичный магазин «24 часа», расположенный на улице Декабристов, ничем не отличающийся от своих многочисленных «собратьев», которые с заходом солнца обладают удивительным свойством – собирать вокруг себя уникальную публику, достойную пера настоящего репортёра.

Энергичный, шустрый и вечно неугомонный Володя, отличавшийся довольно крепким телосложением и развитой мускулатурой, работал в магазине обычным грузчиком и, как всякий нормальный грузчик, не чужд был «прополоснуть горло». Особенно эта его страсть пробуждалась по ночам, когда начальство, забрав ближе к вечеру выручку и оставив своих подчинённых в покое, уезжало восвояси, домой.

Выглядел Володя моложаво, несмотря на то, что разменял уже четвёртый десяток. Его энергии мог бы позавидовать любой из молодых людей: играючи раскидав товар и убрав в мгновение ока весь мусор, он томился в ожидании новых команд. А поскольку, таковых не было, то он периодически выскакивал на улицу, в поисках приключений и сбора необходимой информации. Поэтому нет ничего удивительного в том, что весь «бомонд», проживающий в радиусе километра вокруг магазина, был тщательно им изучен в самый кратчайший срок.

Несмотря на его открытую душу и широкую натуру, в нём явственно прослеживалась этакая деревенская мужицкая хитрость и расчётливость: он чётко знал, с кем можно и стоит выпить, а кого можно и грубо отослать, выпроводив за шкирку. В узком кругу таких же своих товарищей он был, что называется, на хорошем счету и пользовался определённым авторитетом.

В один из вечеров, едва только машина шефа отъехала от магазина, к Володе нагрянул очередной гость. Держался он скромно и неуверенно.

«Новичок» – зафиксировал я мысленно, поскольку прежде эту личность встречать мне не приходилось.

Володя быстро (на всякий случай) прильнул своим здоровым и крепким лбом к окну и, убедившись, что хозяин уехал окончательно и бесповоротно, сразу же преобразился, коротко станцевав вприсядку и радостно прищёлкнув, при этом, пальцами.

Не успел я подыскать для себя убедительную причину, по которой можно было бы вовремя смыться, как друзья обступили меня с двух сторон.

– Ну, что? За знакомство?! – радостно произнёс Володя, кивнув на товарища и звучно хлопнув пробкой.