Голиб Саидов - О чём умолчал Мессия… Автобиографическая повесть

Я, так… вроде нормально сижу, а наш приятель… ну, совершенно обалдел. А тут матушка, продолжает: «Так, ЧТО – Писание… А вот, у нас было… Пошли мы с Домной на пасеку… Утром я слышу: Домна завопила и сомлела. Выскакиваю, а медведь на ограду навалился… А Домна рядышком полуживая… И я тут вспомнила… представляешь, Иваныч! И давай, святителю Николаю… как начала… Медведь рявкнул, развернулся и ушёл. О! Представляешь?!»

Я смотрю на них и умиляюсь, а мой друг совершенно ошалел. Вот оно: просто и понятно! Дети Природы! Они ко всему относятся честно и искренне. Понимаешь, а все эти попы… Вот, ты мне вопрос задавал, относительно священников… Хотя, опыт общения с ними у меня небольшой.

– Мне бы, все-же, хотелось вернуться к староверам. Что тебе запало более всего.

– Хм… Да многое, пожалуй. Но прежде всего, природная искренность и простота. Я тебе расскажу ещё один случай, который, возможно, позволит яснее представить этот удивительный народ. Так вот. У них ведь, воскресенье – выходной день: работать категорически нельзя!

– Да ну-у! А я и не знал…

– Да. В воскресенье нельзя работать даже тогда, когда это надо. Например: всю неделю мочило, мочило… и вдруг, в воскресенье – ясная погода. Понятное, вроде, дело – надо сено грести! Ан нет! Нельзя! Пусть сгниёт, но грести нельзя! И они, по воскресениям, одевают такую нарядную чистенькую рубашечку – косоворотку, с поясочком узорным и… народная игра у них… волейбол. Мужики, бабы собираются. Играют без всяких правил, лупят по мячу как попало… словом, азарт стоит… гвалт невероятный! Взяли меня в команду. Естественно, в игре я смотрюсь на порядок выше их. Они ж, ведь, по-простому… бьёт, кто как может. В общем, поиграли… а потом сели так, в кружочек… все такие довольные. Я им говорю – «А чё, в футбол не играете?» А они, серьёзно, так – «Нам нельзя». Я – «А в чем, собственно, дело, почему?» Они – «С азарта, поубиваем друг друга…»

Или, скажем, вот ещё… зимой… Там, значит, кусок Енисея прямой, как труба. И когда станет лёд, они разгоняются на мотоциклах и… наперегонки. Кто скорее. А больше всего, смеются от души, когда кто-нибудь из них падает… «а Васька-то, разогнался и упа-а-л!» А этот несчастный Васька, так он, чуть ли не два километра на спине проелозил. Смешно…

А когда у них сезон охотничий… у них, ведь, как: от одной избушки охотник идёт к другой, по дороге ставит капканы… ну, и так ходит по кругу, проверяя… Я спрашиваю одного из них: «Скажи мне, Павел, а что ты в воскресенье делаешь?» Он так, вначале, скромно потупил глаза, а потом открылся: – «Ты видел там, на выходе, пик такой, с площадочкой наверху? Оттуда, всё кругом, как на ладони. Так вот, я туда залезу, сяду и любуюсь… красотишша!»

Всё! Понимаешь, им всё просто и понятно.

– Интересно. У евреев – суббота, а у них – воскресенье…

– Да, люди они серьёзные, и в отличие этой нашей «братвы», что на «меринах», все посты строго соблюдают. Хм, вспомнил ещё одну историю, связанную с постом. Сидим мы как-то с приятелем в тайге и… приехали охотники: они всегда, когда мы там, приезжают в гости. Подстрелили косулю. «Иванович, вот, мясо свежее. Давай, что-нибудь придумаем». Ну, я предлагаю сделать шашлыки (как принято: им отдельно, нам – отдельно). Словом, пока готовили, дело подошло к вечеру, часов этак, десять-одиннадцать. Сели ужинать. Вдруг, старшой из них оборачивается к нам: «Сколько сейчас времени?» Я ему: «Одиннадцать». Проходит ещё немного. Вновь: «Сколько сейчас?» Я: «Полдвенадцатого» Ещё через какое-то время: «Сколько?» Я, естественно, в недоумении (чего спрашивать?): «Без пяти». Через пять минут, снова переспрашивает. Я – «Двенадцать». Все, как по команде, мгновенно одёргивают руки от стола и прекращают есть: всё – ПОСТ!

Несомненной гордостью является баня, собственноручно построенная Андрюшей. Можно не сомневаться, что прежде чем начать её строить, он проштудировал десятки книг и брошюр, имеющих отношение к данной теме.

Я к бане равнодушен. Скажу более, известная в народе поговорка «монгол моется всего два раза в жизни: родился – помыли, умер – помыли», в полной мере относится и ко мне. Однако, не желая обидеть хозяина, покорно следую за другом в предбанник и начинаю раздеваться.

– Ты чего такой тощий?! – изумляется мой приятель, впервые увидев меня голым.

– Нормальный – обижаюсь я, втягивая в себя уродливый живот и расправляя плечи. – Можно даже сказать, микеланджеловский «Давид», вполне атлетического телосложения.

– Ха! Рассмешил! – смеётся Андрей – Это не «телосложение», а – «теловычитание»…

Мы уютно устроились на берегу пруда, который выкопан и обустроен владельцем дачи. Живописный водоём, в котором благополучно плавают и размножаются караси, весело барахтаются маленькие лягушата и прекрасно чувствуют себя снующие туда-сюда юркие водомерки, также является гордостью моего друга. Годы кропотливого труда и усердия принесли свои плоды: вода, обогащённая кислородом, всегда тут чистая, а сам пруд, благодаря своевременным профилактическим мерам, не цветёт и не разрастается тиной и прочей гадостью. Чего не скажешь о соседском лягушатнике, со стоячей темно-зелёной зловонной жижей, больше напоминающим собою лесное болото.

Вдоволь накупавшись в бархатной тёплой водице, мы решили немного позагорать, расположившись на аккуратно постриженной зелёной лужайке. По всему периметру пруда, на некотором расстоянии друг от друга, раскинули свои ветви многочисленные плодовые и декоративные деревья, лично посаженные неутомимым хозяином.

Я искоса бросаю взгляд на откинувшегося в шезлонге товарища и, зафиксировав на его здоровом лице довольство и благодушие, невольно улыбаюсь, мысленно сравнивая его с эдаким ленивым барином, который прилёг немного вздремнуть, перед обедом. Сейчас, где то в глубине дома нежно прозвенит колокольчик, и на горизонте появится прислуга, в традиционном русском наряде XIX века, которая, подойдя к своему господину, низко склонится в перед ним в почтительном поклоне и сдержанно произнесёт: «Андрей Иванович, кушать подано: извольте к столу.»

– Андрей! – нарушаю я благостную тишину знойного летнего дня. – Вот, скажи мне: неужели, ты сам, один, своими руками, всё это сделал?

Друг расплывается в улыбке, медленно опуская веки.

– Всё-всё-всё? – переспрашиваю я, окидывая взглядом огромную территорию дачи. – И сруб, тоже?!