Ганна Ильберг - Клара Цеткин

Вильгельмовские цензоры делают борьбу Клары еще более тяжелой. За «Равенством», редактор которого слывет «особенно радикальной ниспровергательницей», следят они с крайней подозрительностью. Клара Цеткин ожесточенно борется за каждую вычеркнутую строчку, за каждое вычеркнутое слово. В первые месяцы войны множество белых мест посреди ее статей привлекает к себе внимание читателей. Они говорят им: «Смотрите, здесь цензура заткнула рот свободному мнению!»

Когда власти, осуществляющие контроль над печатью, лишают Клару Цеткин и этого метода протеста, она быстро учится еще более умело, чем прежде, выбирать выражения. Вскоре ее статьи проходят цензуру без каких-либо сокращений. Читатели прекрасно понимают написанное. Но необходимость несколько умерить революционный тон своих статей все же причиняет Кларе неудовольствие и вызывает неудовлетворенность. Поэтому она с радостью дает согласие сотрудничать в «Интернационале», лишь недавно основанном журнале левых, так как надеется, что сможет здесь более откровенно выражать свои взгляды.

Но Клара знает и другие формы борьбы: как во времена «исключительного закона против социалистов», она, опираясь на немногих испытанных соратников, переходит к нелегальной работе. Клара уговаривается, как это было уже не раз в минувшие годы, с Розой Люксембург об «общем деле» — о международной конференции женщин-социалисток. Они должны, помня торжественное обещание, данное в Базеле, потребовать прекращения кровавой бойни.

Роза и Клара в деталях обсуждают свой план. Они решают в феврале 1915 года встретиться в Дюссельдорфе, чтобы оттуда направиться в Амстердам для подготовки конференции. Клара пишет одной своей подруге, которую знает уже не один десяток лет, что эта исключительно важная конференция будет проведена во что бы то ни стало — «с благословения правления партии или без благословения, даже и при проклятиях со стороны правления партии».

Одно только опасение беспокоит Клару: дадут ли ей, известной «ниспровергательнице», полицейские власти кайзеровской Германии паспорт на выезд в Голландию? Наконец после долгих, проведенных в тревоге дней она получает драгоценный документ. Почти в то же самое время до нее доходит ошеломляющее известие об аресте Розы. За ее спиной захлопнулись ворота берлинской женской тюрьмы на Барнимштрассе. Что же делать? Клара должна — чего бы это ни стоило! — перед своим отъездом в Голландию поговорить с Розой! Она едет в столицу. Надежные товарищи помогают Кларе под видом «золовки» добиться разрешения на свидание. Разговор длится всего несколько минут. Несмотря на присутствие надзирателей, Кларе удается незаметно передать арестованной несколько важных записок. С тяжелыми мыслями о Розе покидает она мрачное здание тюрьмы. Как она с ее слабым здоровьем и предрасположением к болезням перенесет заключение?

В этот же вечер Клара Цеткин отправляется в Амстердам. При проверке паспортов ее сердце отчаянно бьется. Дадут ли ей беспрепятственно пересечь границу? Чиновник вежливо возвращает ей паспорт — и уже через несколько минут она оказывается на голландской земле, а затем вскоре и в Амстердаме.

Клара немедленно принимается за осуществление своего плана. Голландские женщины деятельно помогают ей. Она ведет переписку, разговаривает по телефону и обменивается телеграммами с известными социалистками Франции, Англии, России, Польши, Италии и Швейцарии. В исключительно короткий промежуток времени ей удается осуществить, казалось, неосуществимое: уже в марте 1915 года, в самый разгар войны, созвать в Берне международную конференцию против войны.

Из многих стран прибывают в Берн женщины-социалистки, с которыми из Амстердама вела переговоры Клара. Они у себя на родине оказывают сопротивление вооруженному до зубов империализму. Это мужественный подвиг, достойный подражания. Здесь, в Берне, женщины под руководством Клары Цеткин составляют манифест, направленный против империалистической войны. В этом манифесте они призывают всех женщин земного шара, а также и все социал-демократические партии добиваться быстрейшего установления мира:

«Мировая война находится в непримиримом противоречии с интересами рабочего класса как воюющих, так и нейтральных стран Европы, с интересами рабочего класса всего мира. Под лживыми лозунгами защиты интересов родины и исполнения патриотического долга война уничтожает имущество и проливает кровь трудового народа… Под таким лозунгом мировая война объединяет в воюющих странах рабочих с их эксплуататорами и тем самым разобщает их с братьями-пролетариями по ту сторону пограничных столбов… Война разделяет народы не только потоками крови, проливаемой на полях сражений, но и грязными потоками ненависти, высокомерия, клеветы и оскорблений. Широко распространялись шовинистические настроения, которые позорят родину, вместо того чтобы возвеличивать ее свободным от предрассудков признанием культурных достижений других наций».

«Поэтому мы, женщины-социалистки, — говорится в манифесте, — собравшиеся на чрезвычайную конференцию, объявляем войну войне! Мы требуем немедленного прекращения ужасной борьбы между народами. Мы требуем мира без аннексий, мира, который бы признавал право народов и народностей, даже маленьких, на самоопределение и независимость, мира, который не возлагал бы ни на одну из воюющих стран унизительных и невыносимых условий…»

И далее делегатки заявляют:

«Чрезвычайная женская конференция придерживается убеждения, что скорое окончание мировой войны может быть достигнуто только в том случае, если широчайшие народные массы в самих воюющих странах проявят непоколебимую волю к этому…»

Так же как и решения конгрессов в Копенгагене и Базеле, Бернский манифест обращается к женщинам, этим хранительницам жизни:

«Теперешняя война придает историческое значение борьбе женщин за мир. Выступление женщин-социалисток с требованием мира должно повлечь за собой всеобщее движение трудящихся масс за окончание братоубийственной бойни…»

Этот манифест не встречает одобрения со стороны русских делегаток, считающих его неясным и расплывчатым. В России большевики бесстрашно борются с войной под лозунгом: «…трудящиеся, в том числе вооруженные рабочие и крестьяне, переодетые в солдатские шинели, должны повернуть оружие против своей буржуазии и свергнуть ее власть, если они хотят избавиться от войны и добиться справедливого мира».

Русские революционерки хотят, чтобы левые социал-демократы других стран извлекли урок из их столь дорогой ценой оплаченного опыта. Поэтому они предлагают потребовать в манифесте не только окончания войны, но одновременно и основания в каждой стране идеологически ясной, дисциплинированной революционной партии, как предпосылку для решительной борьбы. Русские революционерки, однако, остаются в меньшинстве. Делегатки всех остальных стран голосуют за манифест в его первоначальной редакции. Они придерживаются мнения, что в настоящий момент важна только одна цель — добиться мира [31] В статье «О борьбе с социал-шовинизмом» Ленин подверг Клару Цеткин суровой критике за позицию, занятую ею на Бернской конференции. «Надо было, — писал Ленин, — с интернациональной трибуны провозгласить бесповоротный разрыв с социал-шовинизмом во всем направлении, во всем характере социал-демократической работы; а вместо этого резолюция большинства еще раз повторила старую ошибку, ошибку II Интернационала, дипломатически прикрывавшего оппортунизм и расхождение слова с делом. Повторяем: по этому пути мы не пойдем» (т. 21, стр. 180). .