Александр Западнов - Державин

и дерзающей вознестись к непостижимому богу. Человек — частица общей системы мироздания, он занимает среди живых существ свое определенное и очень важное место:

Державин создает выразительную характеристику человека, надолго вошедшую в память поколений:

Человек — средоточие вселенной, наиболее совершенное создание на земле, «крайня степень вещества». Он способен постигать тайны природы. Державин необыкновенно высоко оценивает силы и возможности человека. И это чудесное существо должно влачиться по земле в пыли и прахе, проводить свою короткую жизнь в стенании и плаче!

Мысль об этой несправедливости преследовала Державина. Он считал, что люди независимо от их сословной ценности должны наслаждаться бытием. Об этом он говорил в своих стихотворениях, ожидая в конечном счете улучшений от высшего существа, к которому обратился со страстным призывом в оде «Властителям и судиям»:

В оде «Бог» Державин с большим подъемом убеждает себя в существовании этой высшей силы.

Понятие бога помогает Державину объяснить происхождение мира, укрепить дух в борьбе с трудностями жизни и недостатками современного общества:

Взгляды Державина, изложенные в оде «Бог», характеризуют его живейшее желание разобраться в окружающем мире, постичь механизм вселенной. При безусловном признании бога и уважении к нему Державин в своей оде создает философское изображение мира и места в нем человека, как существа, обладающего огромными творческими возможностями и заслуживающего на земле лучшей участи.

Чем шире становилась литературная. известность Державина и росло внимание к нему при дворе, тем хуже относился к своему сотруднику генерал-прокурор Вяземский. По общим отзывам современников, это был весьма ограниченный, жестокий и злобный человек, обязанный своим возвышением хитрой лести и уменью выслужиться перед императрицей.

Державин предложил в финансовой экспедиции, чтобы отчеты о суммах, поступающих из различных учреждений — адмиралтейства, провиантской конторы, комиссариата и т. д., поверялись не раз в год, как было принято, а чаще, что должно было сократить злоупотребления. Было известно, что чиновники казенных палат в губерниях задерживали у себя собранные деньги и раздавали их в долг под высокие проценты. Тем временем казна испытывала недостаток в средствах. Сослуживец Державина некий Бутурлин, человек ленивый и не желавший брать на себя лишнюю работу, отрицательно отозвался Вяземскому об этом проекте Державина, и генерал-прокурор, выслушав предложение, отверг его. Державин рассердился и вспылил.

— Пишите же вы сами, коли умеете лучше, — сказал он и вышел из кабинета.

Тогда обиделся генерал-прокурор и через одного из чиновников предложил Державину подать в отставку. Столкновение было улажено с большим трудом после вмешательства княгини Вяземской, которой были известны наговоры Бутурлина и справедливость мнения Державина.

Когда наступило время составлять роспись доходам империи на 1783 год, генерал-прокурор распорядился составлять ее по прошлогоднему образцу, повторив все цифры.

— Как это можно? — сказал Державин управляющему экспедицией. — Ведь прошла новая ревизия, доходы должны увеличиться.

— Так приказал генерал-прокурор.

— Мудрено это приказание, и я не вижу к нему причины.

— Ведомостей нет, из чего сочинить новую табель, — ответил управляющий.

— Неправда, ведомости есть, — возразил Державин и, вернувшись домой, продолжал обдумывать положение.

Он не понимал, отчего надо было скрывать доходы, выявленные после ревизии, и поступления средств от новых налогов. Просмотрев ведомости, присланные из губернии, он убедился в своей правоте. Из бумаг следовало, что государственные доходы растут. Почему же нужно утаивать их?

Державин сказался больным, заперся дома и принялся пересчитывать ведомости. Через две недели работа была окончена. Из новой табели явствовало, что государственный бюджет можно увеличить на восемь миллионов рублей. Такова была сумма новых поступлений.

Он предъявил свою табель генерал-прокурору.

— Я осмелился сочинить правила, из коих изволите увидеть, что можно показать и новое состояние государственной казны, — сказал Державин.

— Вот новый государственный казначей, — с насмешкой ответил Вяземский, — вот умник! Извольте же, сударь, отвечать, когда не будет доставать сумм против табели на новые расходы по указам императрицы.

Державин предложил свою роспись рассмотреть в общей собрании всех экспедиций:

— Ежели я написал бред, тогда меня уж и обвиняйте.

— Хорошо, — сказал Вяземский, — рассмотрите и подайте мне рапорт.

Самая придирчивая критика чиновников не смогла поколебать расчетов Державина. Государственные доходы на 1783 год были незаконно преуменьшены на 8 миллионов рублей. Генерал-прокурор, прочитав акт, должен был с ним согласиться, но Державин после этого не мог уже оставаться в сенате.

Дело заключалось в том, что Вяземский был тонким придворным политиком. Он знал о росте доходов империи, но не показывал их в документах, представляемых царице. Зато когда требовались деньги, а из официальных документов выяснялось, что взять их негде, Вяземский «находил» необходимые средства, обращаясь к не вошедшим в расчет поступлениям и удивляя императрицу своей мнимой изобретательностью. Этот прием помогал Вяземскому сохранять свое положение и усиливать его. Екатерина II не раз отмечала, что у Вяземского бывают наготове деньги для всех возможных случаев и он только не любит их расходовать.

Державин раскрыл эту механику, чем и вызвал против себя недовольство генерал-прокурора, привыкшего неограниченно пользоваться своими правами. Ему вновь было приказано подать в отставку, что он и сделал. 8 декабря 1783 года состоялся указ сената об увольнении Державина от должности, но Вяземский еще два месяца продержал бумагу у себя, и только 15 февраля 1784 года указ утвердила императрица. Ей были известны столкновения Державина с Вяземским и, по своему обыкновению, не желая ожесточать против себя ни одного, ни другого, она уволила Державина от службы в сенате, передав, что «имеет его на замечании. Пусть теперь отдохнет, а как надобно будет, я его позову».