Александр Западнов - Державин

Кровавому покорителю народов Державин с глубоким смыслом противопоставляет свой излюбленный идеал гражданина:

В июне 1812 года армия Наполеона вторглась в пределы России. Великая опасность нависла над страной. Русские люди встали на защиту отечества с оружием в руках. Державин горько сожалел о том, что не может быть в их рядах. Ему шел шестьдесят восьмой год, но возраст не уменьшал его горячего желания быть полезным России в ее трудную годину.

Державин внимательно следил за военными известиями и предлагал правительству свои соображения о мерах к обороне против французской армии. Нужно создать земское войско, полагал он, вооружить ратников, в случае нехватки армейского оружия, охотничьими ружьями, а вместо штыков, «которые для наших воинов необходимо нужны», поделать в кузницах подобие их — небольшие деревянные копья. Среди многих наивных, но искренних предложений Державина встречались и весьма дельные. Он советовал устроить лазареты в губернских городах, где будут работать женщины, так как армии дороги бойцы и их не нужно отвлекать для ухода за ранеными. Его заботило создание запасных продовольственных магазинов внутри страны — ведь армия отступала под натиском сильного противника. Самые разнообразные вопросы волновали Державина, и он говорил о них как истинный патриот.

Очень обрадовался поэт, узнав, что во главе русской армии встал фельдмаршал М. И. Кутузов. Услышав рассказы о том, что, когда Кутузов осматривал позиции у Бородина, над его головой летал орел, Державин написал стихи на этот случай, сейчас же напечатанные отдельным изданием:

Кутузов ответил поэту благодарственным письмом.

В отличие от многих современников Державин понимал и одобрял военную тактику Кутузова, собиравшего силы для наступления на французскую армию. Державин писал: «Под Тарутиным ознаменовалась сила русского терпения. Между тем как наглый и буйный Наполеон учинился в Москве рабом орд своих или жертвою безумной гордости, — опытный, дальновидный русский полководец в тишине готовил громы, которые вместе с зимними бурями погнали и истребили врага».

По окончании войны Державин в 1814 году сочинил «Солдатский или народный дифирамб по торжестве над Франциею», в котором были строки, посвященные доблести русского солдата, чьи боевые труды он всегда уважал:

В другом стихотворении этой поры Державин писал:

О русском человеке пишет Державин, черты русского национального характера отражает он в своей поэзии:

За несколько лет до полной своей отставки, в 1797 году, Державин приобрел имение «Званка», красиво расположенное на берегу Волхова в ста сорока верстах к юго-востоку от Петербурга. Имение было небольшим, сильно запущенным, и Дарья Алексеевна немало похлопотала, чтоб привести его в порядок. Державин стал проводить в «Званке» каждое лето, наслаждаясь отдыхом и покоем.

Так писал поэт в стихотворении «Евгению. Жизнь Званская», размашистой кистью рисуя картину своих деревенских досугов. Стихи эти, сочиненные в 1807 году, посвящались новому знакомцу Державина — ученому монаху и литератору Евгению, в ту пору старорусскому и новгородскому епископу, позднее митрополиту. До пострижения он носил фамилию Болховитинов, но в истории русской литературы более известен по своему монашескому имени. Евгений работал над «Словарем российских духовных и светских писателей», — сборником биографий русских литературных деятелей, второй книгой такого рода после «Опыта исторического словаря о российских писателях», изданного Н. И. Новиковым в 1772 году.

Не имея материалов для статьи о Державине, Евгений обратился к нему с просьбой сообщить о себе необходимые сведения, и поэт составил для него автобиографию. Она была напечатана в журнале «Друг просвещения» в 1806 году и вошла затем в «Словарь» Евгения. Державин навещал Евгения, жившего близ Новгорода в Хутынском монастыре, тот, в свою очередь, приезжал в Званку, и при этих встречах время бежало незаметно в литературных беседах. Державин знакомил Евгения со своими пьесами — он увлекся драматургией, читал ему теоретический труд «Рассуждение о лирической поэзии» и внимательно выслушивал дельные советы Евгения. В их числе был и совет Державину составить примечания к своим сочинениям.

В таких авторских примечаниях была большая нужда. Стихи Державина отличались необычайной злободневностью, их наполняли сотни намеков, понятных наблюдательным современникам, но для более поздних поколений рисковавших превратиться в загадки. Державин любил также замысловатые аллегории, иносказания, и их требовалось разъяснить, чтобы сделать до конца ясным смысл многих стихотворений.

Он хорошо сознавал эту особенность своего творчества и в одном из писем объяснил ее так: «Будучи поэт по вдохновению, я должен был говорить правду; политик или царедворец по служению моему при дворе, я принужден был закрывать истину иносказанием и намеками, из чего само по себе вышло, что в некоторых моих произведениях и поныне многие, что читают, того не понимают совершенно…»