Михаил Полторанин - Власть в тротиловом эквиваленте. Тайны игорного Кремля

А кто остался в Чечне? Те, кому не по карману переезды и две внушительные по численности группы мужчин. Одна из них бегает с автоматами по горам, называясь боевиками, а другая гоняется за ними с удостоверениями властных структур.

Потом они меняются местами.

А русские регионы снабжают их всем, что необходимо для жизни, — прежде всего продуктами питания. Ну и деньгами, разумеется. Чтобы бегали веселее.

Почему-то считается, что антирусская вакханалия в Чечне началась с приходом Дудаева. Нет, Дудаев и поднялся-то как раз на этой волне. Получив индульгенцию от хрущевской команды, горцы принялись за свое и стали выстраивать жизнь по антигуманным нормам адатов, от которых их отучил Казахстан. Антирусская пропаганда давно велась в Чечено-Ингушской АССР на официальном уровне.

Я многократно бывал в этой республике и наблюдал, как сами чиновники упорно поднимали градус ненависти вайнахов ко всем инородцам.

Жил там в 70-е годы мой хороший знакомый ингуш Осман Гадаборшев — заведовал отделом в республиканской газете «Грозненский рабочий». Как-то писал он дома статью, а дочка, ученица третьего класса, готовясь к урокам, читала «Родную речь» на нахском языке.

— Папа, — спросила она, — а зачем надо убивать русских?

— С чего ты это взяла? — возмутился отец. — Что за гадость у тебя в голове?

— В «Родной речи» написано, — ответила дочка и вслух прочитала: русские — свиньи, они наши враги. Когда ты вырастешь, научись убивать их при всяком удобном случае.

Гадаборшев не читал учебники на родном языке, а тут взял, полистал — и схватился за голову. Сплошные антирусские сентенции. Москва не контролировала издания на национальных языках, чем и пользовались башибузуки от просвещения.

Как правоверный коммунист Гадаборшев пошел с запиской в Чечено-Ингушский обком КПСС, где тогда, кстати, не последнюю должность занимал Доку Завгаев — будущий глава республики. Но обком не отреагировал на записку. И Осман направил письмо в ЦК КПСС.

Поднялся шум. В обкоме во след Гадаборшеву зло бросали: «Стукач!» А однажды он поздно вечером возвращался с работы домой и как только открыл калитку, ему выстрелили в спину из пистолета. Метили в сердце, но чуть занизили — пробили легкое.

Его едва вытянули с того света. Отдел пропаганды ЦК пристроил Османа в «Правду» (где тогда работал и я) — корреспондентом по Вологодской области. Подальше от Кавказа! Мы — его коллеги ездили в Вологду, чтобы помочь южному человеку освоиться в северных краях.

В 80-е годы чечено-ингушский официоз усилил героизацию личности абрека Зелимхана Гушмазукаева. Колхоз имени Зелимхана, улицы имени Зелимхана, фильмы и книги о нем — что-то вроде «Жития святого Зелимхана». Молодежь должна была ему подражать и следовать примеру героя.

Как гимн звучала по утрам кантата Гешаева:

А чем он прославился, шастая по Кавказу еще в царское время? Вот некоторые его подвиги: застрелил начальника Грозненского округа Добровольского и начальника Веденского округа полковника Галаева, совершил налет на Грозненский вокзал, умыкнув из кассы 18 тысяч рублей, остановил со своей бандой пассажирский поезд и расстрелял 17 ехавших в нем русских офицеров с семьями. Особенно красочно расписывалось нападение отряда Зелимхана на Кизляр (позже Радуев повторит его «подвиг»), где он ограбил банк. Все это, естественно, выдавалось чеченскими пропагандистами за решительную борьбу с проклятым царизмом.

Со стороны Чечено-Ингушетия тогда не выглядела мятежным регионом. Но внутри стояла предгрозовая духота — русские семьи стали покидать республику.

В один из приездов в Грозный я не нашел на прежнем месте памятник генералу Ермолову — его задвинули в грязную нишу и обмотали колючей проволокой. Зато при въезде в ущелья стоял во всей красоте в гипсе и бронзе абрек Зелимхан — в бурке, папахе, держа под уздцы вороного коня.

А экономика автономной республики едва волочила ноги. Первым секретарем Чечено-Ингушского обкома КПСС прислали из Куйбышева Владимира Фотеева. Энергичный, умный человек, он был стреножен указанием Центра: «Нам не важны показатели — нам нужна тишина в республике».

— О какой эффективности вы говорите? — морщился Фотеев от моих неуместных вопросов. — Все тейпы требуют себе руководящие должности. Чтобы всех ублажить, приходится дробить совхозы и предприятия, создавать новые начальственные посты.

В обкоме я встретил и Доку Завгаева — он был тогда уже вторым секретарем обкома КПСС и отвечал как раз за идеологию. Прикидываясь несведущим, я спросил его:

— А что это у вас за джигит с конем у каждого въезда в ущелье?

— Ну, не у каждого, а кое-где стоит, — уточнил Доку Гапурович. — Это наш национальный герой Зелимхан.

— Тот, что промышлял грабежами?

— Да, тот. У каждого народа свои герои, — философски произнес Завгаев.

(Летом 1989 года, на волне горбачевской раздачи страны национальным баронам, «философ» станет первым секретарем этого обкома КПСС — начнется бурное вытеснение с руководящих постов нечеченских кадров и насаждение примитивизированного ислама. Главный коммунист Вайнахии ковал, пока горячо: за два года — до сентябрьских событий 91-го — в республике вместо школ построили 200 мечетей, открыли исламские университеты в Курчалое и Назрани. Осенью 90-го Верховный Совет Чечено-Ингушетии под предводительством Завгаева принял Декларацию о ее государственном суверенитете и пригрозил подписать Союзный договор с другими республиками СССР, т. е. остаться в составе Советского Союза, только после «возврата отторгнутых территорий Ингушетии».

Первый секретарь пытался усидеть на двух стульях — коммунизме и вульгарном исламе. Но шмякнулся между ними. Позже, после провала Завгаевым всех чеченских миссий, Ельцин назначит его Чрезвычайным и Полномочным послом России в Танзании, а Путин сделает замом министра иностранных дел РФ — не по каким-нибудь второстепенным вопросам, а по финансовым. Бнай Брит не позволяет вассалам разбрасываться полезными для Суперордена кадрами.

Кажется, перенасытил я себя удовольствием слушать по утрам кантату о Зелимхане. Теперь трудно спуститься с ее высокого слога. Так вот, «когда над горами сгущался туман», тогда и готовилась почва под такое событие, как явление Дудаева Джохара народу.

В начале сентября 91-го архаровцы Дудаева захватили грозненский телецентр и Дом радио. Для нашего Министерства печати это стало чрезвычайным событием. Из Грозного мне звонили журналисты — их не пускают в рабочие кабинеты.