Елена Прокофьева - Плевицкая. Между искусством и разведкой

Со времени похищения генерала Кутепова Миллер сделал это своим правилом и всегда оставлял записку, если отправлялся на встречу, о которой по какой-либо причине не хотел отчитываться перед подчиненными. Об этом его правиле кроме доверенного лица — начальника штаба — никто не знал. Впрочем, подобные встречи — с людьми, не заслуживающими, по мнению Миллера, полного доверия, — были крайне редки. А генерал Кусонский считал это правило своего начальника обыкновенным чудачеством, но отношения своего, разумеется, не выказывал. В этот раз, как и всегда, он в присутствии Миллера с надлежащей серьезностью спрятал записку в потайной ящик своего стола.

Генерал Миллер с женой в день похищения. У машины — Скоблин

Стоял приятный солнечный день, и генерал Миллер оставил в канцелярии свое габардиновое пальто. А также портфель и бумажник, в котором лежали железнодорожные билеты и немного денег. Правда, бумаги со стола убрал — он всегда так делал, если случалось покидать кабинет больше чем на час.

В штаб РОВСа генерал Миллер больше не вернулся.

Не вернулся он и домой.

Его вообще больше никто из близких ему людей никогда не видел.

Потом этот день — 22.09.37 — разбирали и исследовали буквально по минутам. Прежде всего — французская полиция. Чуть позже, еще раз — в суде. А еще позже, уже по результатам суда, пытались реконструировать эмигрантские писатели Владимир Бурцев и Борис Прянишников, по-своему оригинально Владимир Набоков, а также специалист по "шпионским тайнам" Леонид Млечин.

Леонид Млечин: "В тот день с самого утра Скоблин и Плевицкая начали устраивать свое алиби. Они поехали в русское кафе на рю Лоншан, где пробыли полчаса, до половины одиннадцатого. Из кафе Скоблин отвез жену в модный магазин "Каролина" на авеню Виктора Гюго и оставил ее там, обещав вернуться за ней часа через полтора — после встречи с Миллером.

Посетители кафе и магазина должны были в будущем подтвердить, что все утро Скоблин и Плевицкая провели вместе с ними. Из "Каролины" они собирались поехать на Северный вокзал, чтобы проводить свою знакомую Н.Л. Корнилову-Шаперои, дочь покойного генерала Лавра Георгиевича Корнилова, уезжавшую в Брюссель.

Но, пока Надежда Васильевна примеряла платья, Николай Владимирович сел в свой автомобиль и уехал.

С генералом Миллером они встретились на углу улиц Раффе и Жасмен. Здесь Скоблина и Миллера ждал еще один господин. Скоблин оставил свой автомобиль, и они втроем, разговаривая, пошли по улице Раффе к калитке дома на Монморанси, который был снят в 1936 году советским полпредом Владимиром Потемкиным за тридцать тысяч франков в год. В этом доме находилась школа для детей советских сотрудников, работавших в Париже. Но в сентябре каникулы еще не закончились, и школа пустовала. Здание сторожила одна безграмотная женщина.

Позднее следствие обратило внимание на то, что место для похищения генерала Миллера было выбрано очень удачно. Советский дом находился на окраине Парижа, возле Булонского леса, в пустынном месте, где редко можно было встретить прохожего — особенно в обеденные часы.

Следствие найдет свидетеля последних минут свободной жизни генерала Миллера. Это был бывший офицер Добровольческой армии, который 22 сентября находился на террасе дома всего в нескольких десятках метров от советской виллы на бульваре Монморанси. Оттуда офицер прекрасно видел, как у самого входа в советский дом стояли хорошо известные ему генералы Миллер и Скоблин, а между ними — спиной к нему — находился какой-то человек плотного сложения. Скоблин в чем-то убеждал Миллера и показывал ему на калитку советского дома. Он, по-видимому, предлагал генералу войти в дом, но Миллер колебался.

Что произошло потом, свидетель не видел, так как в это время его позвали с террасы внутрь дома. Он не придал никакого значения виденной им сцене. Только на другой день, прочитав в газетах о похищении Миллера и исчезновении Скоблина, он понял, чему был свидетелем.

Генерала Миллера втолкнули в дом, где находились оперативники Главного управления государственной безопасности, и все было кончено. Ему дали хлороформ, уже в бессознательном состоянии заткнули рот и связали руки и ноги.

Через несколько минут к дому подкатил большой новый восьмицилиндровый грузовик компании "Форд", приобретенный советским полпредством. В грузовик погрузили большой ящик, который несли вчетвером.

Передав Миллера оперативной группке НКВД, Скоблин освободился и на машине поехал за Плевицкой, но опоздал. В "Каролину" он прибыл через пять минут после того, как Надежда Васильевна, боясь опоздать, сама уехала на вокзал.

Скоблин поспешил за ней, но догнал ее только на перроне. Н.Л. Корниловой-Шаперон Николай Скоблин сказал, что они с Надюшей приехали вместе, но ему пришлось отогнать машину на стоянку и что-то исправить в моторе.

Позднее следствие назначит экспертизу — мотор купленной на деньги НКВД машины работал идеально.

С вокзала Скоблин и Плевицкая направились в Галлиполийское собрание — пить чай. Затем Скоблин завез жену в гостиницу "Пакс", а сам вместе с полковником Трошиным и капитаном Григулем, своим бывшим адъютантом, решил объехать квартиры Деникина и Миллера, чтобы поблагодарить обе семьи за участие в прошедшем накануне банкете корниловцев, где главную скрипку, естественно, играл сам Скоблин.

Банкет был посвящен двадцатилетию корниловского полка и прошел весьма торжественно. Газета "Возрождение" дала отчет о банкете:

"Заключительную речь произнес командир корниловского полка генерал Скоблин, в прошлом начальник корниловской бригады, а потом и дивизии. Генерал Скоблин состоит в полку с первого дня его основания. Он один из совершенно ничтожного количества уцелевших героев-основоположников. В его обстоятельной и сдержанной речи были исключительно глубокие места. Глубокое волнение охватывало зал, склонялись головы, на глазах многих видны были слезы. На вечере, как всегда, пленительно пела Н.В. Плевицкая".

Не застав — по причине ему одному прекрасно известной — генерала Миллера, Скоблин как ни в чем не бывало попросил его жену передать генералу благодарность преданных Белому делу офицеров-корниловцев.

Ближе к вечеру Скоблин и Плевицкая отправились к себе в Озуар-ле-Феррьер, чтобы накормить кота и собак. Но вечер еще не был закончен. Им не хотелось сидеть дома, и они снова поехали в Париж.

Плевицкая осталась ночевать в гостинице "Пакс", где они частенько проводили ночь, а Скоблин еще раз заехал в Галлиполийское собрание и потом только отправился в гостиницу".