Юрий Медведько - Густав Маннергейм за 90 минут

Но долго так продолжаться не могло. Революционная агитация в армии набирала обороты. А Маннергейм не мог и не хотел подчиниться новому порядку. Вскоре произошел случай, заставивший его серьезно задуматься о своем пребывании в русской армии.

Однажды в одном из эскадронов драгуны арестовали своего командира за то, что он вел монархическую пропаганду, и отослали под конвоем в Кишинев. Маннергейм встал на защиту своего офицера и потребовал от драгун извиниться перед ним и вернуть обратно, а зачинщиков наказать.

Для разбора этого дела в корпус прибыл новый комиссар армии. Маннергейм разговаривал с ним очень сухо и в ультимативном тоне изложил свои требования. Сначала комиссар пообещал решить вопрос положительно. На собрании полка комиссар произнес речь и велел тем, кто незаконно арестовал офицера, выйти вперед. Самоуправцев увели в штаб армии. Потом было собрание дивизионного комитета, на котором армейский комиссар снова держал пламенную речь о противоправных действиях арестованных драгун и в конце объявил, что после отбытия наказания они смогут вернуться в свой эскадрон.

Такое решение оскорбило Маннергейма до глубины души. Он посчитал, что ему не удалось защитить своего офицера, а значит — ему нет места ни на должности командира, ни в армии вообще.

С этого дня генерал ждал лишь случая, чтобы покинуть армию. И такой случай представился. Однажды во время очередного объезда войск резвый конь Маннергейма поскользнулся и упал. Генерал сильно повредил ногу, и ему был прописан постельный режим. Маннергейм попросил отпустить его на лечение в Одессу, рассчитывая оттуда уехать в Петроград, а затем перебраться в Финляндию.

В Одессе генерал поселился в уютной гостинице «Лондон». Он приятно проводил время между лечебными процедурами в обществе сестер милосердия из Красного Креста.

После того как все газеты возвестили о том, что в Петрограде власть в свои руки взяли большевики, Маннергейм решился приступить к осуществлению своего плана по переезду в Финляндию. Он собрал вокруг себя команду проверенных людей, готовых ехать с ним, достал через Красный Крест отдельный вагон и пустился в опасное путешествие. До Петрограда команда Маннергейма добралась за 6 дней. По пути следования их несколько раз пытались выселить из вагона революционные солдаты и представители многочисленных революционных комитетов с неограниченными полномочиями. Но опять-таки невозмутимость и выдержка Маннергейма помогли ему и выжить самому, и спасти свою команду. Самое яркое впечатление от этого путешествия оставила сцена на вокзале города Могилева; она убедительно доказала генералу, что ему не место в большевистской России. Там среди бела дня революционные солдаты растерзали временно исполняющего обязанности главнокомандующего генерал-лейтенанта Духонина.

Приехав в Петроград, Маннергейм встретился со старыми знакомыми и обсудил один вопрос — необходимость организовать сопротивление все более укреплявшейся власти большевистского правительства. Но, как он сам утверждает в своих мемуарах, «…людьми владел страх, и они не проявляли никакого стремления к борьбе против нового режима».

К тому времени как Финляндия провозгласила свою независимость, Маннергейм окончательно удостоверился, что его военная карьера закончена. И тогда он начал хлопотать о получении документа, дающего ему право выехать на родину. Такого рода разрешение мог выдать только Петроградский Совет большевиков, но обращаться к ним генерал не хотел ни при каких обстоятельствах. Получив от статс-секретаря Финляндии справку, что он является гражданином Финляндии, направляющимся на родину, Маннергейм отправился на вокзал.

На перроне его остановили патрульные солдаты. Маннергейм предъявил им свое удостоверение. И опять генералу сопутствовала удача, сопровождающая его через всю русскую революцию: солдаты оказались ингерманландцами, не умеющими читать по-русски. Маннергейм заговорил с ними по-фински, хотя владел им еще хуже, чем русским, и постарался с присущей ему уверенностью и невозмутимостью разъяснить, кто он и куда едет. И солдаты пропустили Маннергейма на встречу его судьбе.

18 декабря 1917 года генерал-лейтенант русской армии Карл Густав Маннергейм прибыл в Гельсингфорс— столицу вот уже 12 дней как независимой Финляндии. Он был в штатском костюме, раздобытом в Петрограде. Его сопровождал денщик — улан Карпатьев, который прошел с ним через всю Первой мировую войну и однажды даже спас генералу жизнь, а теперь последовал за своим господином в чужую страну (и ни разу не упомянул о нем впоследствии Маннергейм в своих героических мемуарах!).

Мало кто знал или помнил генерала на его родине после почти 30-летнего отсутствия. Маннергейм отправился к своей сестре Софи, которая работала старшей сестрой милосердия в Хирургическом госпитале и была главой всей гильдии сестер милосердия Финляндии. Софи радостно встретила своего младшего брата. Из всей многодетной семьи Маннергеймов только Софи поддерживала с Густавом родственные связи. Остальные братья и сестры так и не простили ему общение с отцом, который обрек их на нищету и позор, сбежав из семьи с любовницей.

Софи подробно доложила генералу расстановку сил в независимой Финляндии. Оценив ситуацию, Маннергейм пришел к выводу, что и его родине не избежать революционной заразы. Во-первых, слишком близко располагался очаг революции — Петроград. Во-вторых, в самой стране находились инфицированные бунтарским духом русские военные части. Как только в Петрограде власть перешла в руки большевиков, в Финляндии активизировались революционные силы. Еще 20 октября Совет профсоюзов выступил с заявлением, призывавшим рабочих создавать «гвардию порядка» для самообороны и на случай возможных происшествий. А вскоре после этого фракция социал-демократов в парламенте и профсоюзы образовали Центральный рабочий совет, который должен был действовать в качестве высшего исполнительного революционного органа. 13 ноября Совет объявил всеобщую забастовку, а «гвардия порядка» вооружалась полным ходом и именовалась уже Красной гвардией. Ее полностью поддерживали русские части, общая численность которых в январе 1918 года составляла приблизительно 40 тысяч человек. Руководил этой армадой Совет солдатских депутатов, обосновавшийся в Выборге.

Уж кому-кому, а Маннергейму, на глазах которого рухнула Российская монархия, который чудом вырвался из горнила русской революции, не нужно было долго размышлять над сложившейся ситуацией. Он и не размышлял. Вся ненависть и обида, накопившиеся в его душе за последние два года, когда он потерял все — и друзей, и положение в обществе, и карьеру, на которую положил 30 лет жизни и почти все свое здоровье, сосредоточились на одном зле — революции. Нет, он не допустит, чтобы это зло поглотило теперь и его родину, последнее убежище. Он очистит свою страну от скверны, а затем спасет и Россию! Вот такой план вызрел в опаленной душе оскорбленного генерала, и он немедленно приступил к его осуществлению.