Анна Демидова - Голицыны. Главные помещики

В представлении Кутузова к награждению Дмитрия Михайловича значилось:

«Командуя обеими кирасирскими дивизиями, делал неоднократные удачные атаки против неприятельской конницы, истребил часть оной». А в императорском приказе от 13 апреля 1813 года, касающемся действий кирасирских полков, отмечалось: «Твердые ряды служили верным оплотом противу сил неприятеля; храбрость и быстрота их предшествовали победам…» Сам же Дмитрий Владимирович, вспоминая Бородинское сражение, в рапорте великому князю Константину Павловичу 25 декабря 1812 года так оценил действия вверенных ему сил: «В продолжении кампании кровавые и жестокие битвы, увенчанные победами, сопровождаемые славою и истреблением врага, все без изъятия ознаменованы отличною храбростию и знаменитыми подвигами кирасирского корпуса. Ни буйственным стремлением, ни превосходством сил, ниже самою артиллериею, никогда он побежден и расстроен не был, но по справедливости служил твердым оплотом, надеждою и новым поощрением к бою теснимым и отступающим рядам нашим. […] Полки кавалергардский и лейб-гвардии конный в самом жару сражения и буйства нападающего неприятеля хвалиться могут спасением линий наших от поражения при Бородине 26 августа. Под сильными картечными выстрелами, неоднократно вновь устроившись, возобновляли атаку, удерживали собою стремление неприятеля и истребили его. […] Каждая кирасирская атака поправляла дело! Храбрость кирасир увенчана была поражением неприятеля. Описания происходивших действий и неоднократная благодарность главнокомандующего в том свидетельствуют». За участие в Бородинском сражении князь Голицын был представлен к награждению орденом Святого Георгия 3-го класса, но этим орденом он был уже награжден за Голымин. Таким образом, Д. М. Голицын так и не получил награду за Бородинское сражение.

После оставления Москвы князю Голицыну было поручено командование одной из двух колонн отступавшей к Тарутино армии. 6 октября на реке Чернише он остановил войска Мюрата, пытавшиеся прорваться на Калужскую дорогу, и сыграл одну из главных ролей в победе под Красным (3–6 ноября), где захватил 7 тысяч пленных и 35 орудий. Во время заграничных кампаний 1813–1814 годов Дмитрий Михайлович командовал кавалерийским резервным корпусом, с которым участвовал в сражениях при Лютцене, Бауцене, Дрездене. В сражении при Кульме после ранения генерала Остермана-Толстого он принял на себя командование русскими войсками и завершил разгром корпуса генерала Вандама. Затем князь Голицын сражался при Лейпциге, Бриене, Фер-Шампенуазе, участвовал во взятии Парижа. После окончания войны в 1814–1818 годы он командовал 1-м резервным кавалерийским корпусом, 1-й и 2-й гвардейскими дивизиями, в 1818–1820-й – 2-м пехотным корпусом. На этом боевая карьера князя Голицына закончилась.

А 6 января 1820 года Александр I назначил Дмитрия Владимировича московским военным генерал-губернатором вместо умершего генерала А. П. Тормасова. В этой должности князь Голицын пробыл 24 года, до своей кончины, и приложил много сил и энергии для восстановления города после великого пожара. Среди мероприятий его губернаторства выделяются следующие: устройство Воскресенского сада над старым руслом Неглинной; строительство существующих зданий Большого и Малого театров; закладка храма Христа Спасителя; возведение постоянного Москворецкого моста; открытие Первой градской и Ново-Екатерининской лечебниц; обустройство бульвара на Кремлевской набережной; строительство триумфальных ворот у Тверской заставы.

Голицын-градоначальник сумел заслужить всеобщую любовь и уважение москвичей, которые ценили его открытость, гостеприимство и справедливость. Император Николай I осыпал его милостями, пожаловав ему титул светлейшего и подарив свой портрет, украшенный алмазами.

Последние годы своей жизни князь Д. В. Голицын часто болел. В 1843 году он поехал лечиться во Францию и скончался в Париже 27 марта 1844 года, во второй день Пасхи. Вся Москва встречала и провожала его тело до Донского монастыря, где в усыпальнице князей Голицыных, церкви Михаила Архангела, Дмитрий Михайлович Голицын был предан земле.

Некоторые современники весьма нелестно высказывались о государственном деятеле Российской империи князе Александре Николаевиче Голицыне, в советской историографии он однозначно считался реакционером, между тем он был незаурядной личностью, пользовался доверием двух российских императоров и честно служил родине. Так или иначе, лишь История определяет, благом или вредом была для страны деятельность того или иного облеченного властью человека.

Внук московского губернатора Сергея Алексеевича Голицына (1695–1758), Александр Николаевич Голицын был единственным сыном капитана гвардии князя Николая Сергеевича Голицына (линия Алексеевичей) от третьего брака его с Александрой Хитрово. Мать Голицына, рано овдовевшая и вступившая во второй брак, отправила его в Петербург учиться, поручив его попечению своей приятельницы, известной камер-фрау Екатерины II, Марьи Саввичны Перекусихиной. Та представила живого и бойкого мальчика императрице, которой он понравился. Александр Голицын был определен в число пажей, а по праздникам он играл во дворце с великими князьями Александром и Константином Павловичами. С этого времени завязалась у него дружба со старшим внуком Екатерины (это, видимо, и определило в дальнейшем его дружеские отношения с Александром I и успешное продвижение на государственной службе). Позднее князь Голицын ценился при дворе также как остроумный и ловкий кавалер. Следует сказать, что Сергей Голицын имел проказливый характер, весьма искусно подражал манерам и выговору других людей. Граф Ф. П. Толстой писал: «Князь Голицын, воспитанный при дворе и только для двора. Имея от природы острый ум, он в особенности отличался способностью передразнивать и подражать голосам других до того верно, что в другой комнате нельзя было не обмануться и не принять его за того, кого он передразнивал». Император Павел сначала благоволил к Голицыну, но вскоре тот навлек на себя опалу своими проказами, был уволен со службы при дворе великого князя и получил приказание выехать из Петербурга.

В Москве А. Н. Голицын пользовался громадной библиотекой графа Бутурлина; тогда-то, вероятно, он и стал вольтерьянцем. Вызванный в Петербург немедленно после воцарения Александра Павловича, князь А. Н. Голицын был назначен сначала обер-прокурором I департамента Сената, а затем, в 1805 году, – обер-прокурором Священного синода. После некоторых отговорок он принял последнее назначение, но выговорил себе право лично докладывать государю о синодальных делах, чего прежде не бывало.