Роберт Масси - Николай и Александра

Вскоре после вывоза царской семьи в Тобольск ряд монархических организаций начали направлять туда своих представителей. Среди них находились и бывшие офицеры. Под вымышленными именами они поездом приезжали в Тюмень, а оттуда пароходом добирались до Тобольска. Таинственные гости с холеными бородами и явно петроградским произношением быстро находили общий язык с состоятельными тоболяками – купцами и торговцами. Они говорили туманные фразы по поводу царской семьи, давали неопределенные обещания и, ничего не сделав, внезапно исчезали. Связаться с императорской семьей поначалу не составляло труда. Слуги и приближенные государя свободно входили и выходили из губернаторского дома, передавая письма, посылки и подарки. Но, обнаружив, что их пытаются провести, конвойные возмутились. Особенно неуклюжей была попытка обмана со стороны Маргариты Хитрово, фрейлины государыни Александры Федоровны. По своей воле она приехала из Петрограда, чтобы разделить ссылку с царской семьей. В Тобольск она привезла пачку писем, зашитых в подушку. По приезде ее обыскали, и из подушки высыпались письма. Содержание их было безобидным, но караульные устроили скандал, после чего доступ к царской семье затруднился.

Главным затруднением для увоза семьи оказалось отсутствие координационного центра. Многочисленные монархические группы действовали порознь и косились друг на друга. Вдовствующая императрица Мария Федоровна, решив взять дело спасения сына и его близких в свои руки, направила к Тобольскому епископу Гермогену офицера, чтобы искать у него помощи. «Владыко, – взывала она в письме, – ты носишь имя святого Гермогена, который боролся за Русь, – это предзнаменование. Теперь настал черед тебе спасти Родину». Аналогичные намерения провозгласили и члены петроградской группы, некогда близкие к Распутину и Вырубовой. Считая императрицу своей покровительницей, они пожелали, чтобы им указали лицо, которое сможет направлять их усилия для спасения семьи. Граф Бенкендорф и ряд бывших государственных деятелей сделали многое, чтобы собрать нужные средства. Действуя порознь, они тратили понапрасну силы в денежных заботах и спорах о том, на кого возложить почетную обязанность спасти царскую семью.

Такой лидер появился в лице Бориса Соловьева. Обосновавшись в Тюмени, он держал в своих руках нити, связывавшие его со всеми группами, стремившимися спасти царя и его семью. Ко всему, его рекомендовала сама государыня. На то у нее была веская причина: он приходился зятем Григорию Ефимовичу.

Авантюрист Б. Н. Соловьев, сын казначея Святейшего синода, получивший образование в Берлине, был личным секретарем одного немецкого туриста, отправившегося в путешествие по Индии. Добравшись туда, Соловьев бросил своего патрона и поступил в теософскую школу, основанную его землячкой, мадам Блаватской. В продолжение года он изучал теорию и практику гипноза.

В 1915 году Соловьев окончил школу прапорщиков, а затем, не возвращаясь на фронт, офицерскую стрелковую школу [123]. Его увлечение мистицизмом, о котором стало известно в светском обществе, позволило ему сблизиться с участниками петроградских кружков, занимавшихся оккультными науками. В 1915 году он познакомился с Распутиным и Вырубовой. В ту пору Соловьев не проявлял особого интереса к их августейшим покровителям. В первые дни Февральской революции Соловьев привел к Думе взбунтовавшийся 2-й пулеметный полк.

Ни смерть Распутина, ни низложение государя, ни заключение Вырубовой в крепость не поколебали веры распутинцев в магическую силу старца. Всю весну и лето 1917 года продолжались спиритические сеансы с целью вступить в контакт с отошедшим в мир иной «Божьим человеком». Соловьев продолжал посещать такого рода сеансы, на которых присутствовала и Матрена (она же Мария) Распутина, дочь Григория Ефимовича, и между ними завязался роман. В своем дневнике Матрена записала: «Была у Ольги Владимировны [поклонницы Распутина]. Она велела мне любить Борю… Почему-то она все говорит, чтобы я любила Борю, ведь я его и так люблю».

В августе, сразу после ссылки царской семьи в Тобольск, Соловьев, в качестве представителя кружка распутинцев, отправился в Сибирь, чтобы изучить обстановку. Затем вернулся в Петроград и 5 октября обвенчался с Матреной в думской церкви. Приехав с молодой женой в Сибирь, он несколько недель жил в доме Распутиных в Покровском.

Вскоре после своего приезда с помощью горничной Романовой, приверженницы Распутина, жившей на частной квартире в Тобольске, Соловьев связался с императрицей. Через горничную провокатор передавал царской семье записки и деньги, большую часть которых присваивал. Более того, по его наущению горничная внушала узникам надежду, заявляя, будто друзья и родные Распутина предпринимают активные действия.

Зная родственные связи Соловьева, государыня не могла не верить ему. В уверенности, что он освободит ее семью, императрица сама назвала организацию, трудившуюся для этой цели, «Братство святого Иоанна Тобольского» – в честь святого покровителя города. Чтобы приободрить пригорюнившихся близких, царица не раз напоминала им о том, что три сотни преданных монарху офицеров «Братства» ждут лишь сигнала от Соловьева, чтобы взяться за дело.

Вскоре Соловьев повел себя довольно подозрительно. Оставив Покровское, он поселился не в Тобольске, а в Тюмени, где мог наблюдать за железной дорогой и выявлять связи между Тобольском и внешним миром. Со временем следить за приезжающими не стало нужды: всякий, кто хотел связаться с императорской семьей, поневоле попадал к Соловьеву и передавал ему деньги, взамен получая «инструкции». Действовал предатель нагло и решительно. Он требовал, чтобы все сочувствующие царской семье лица и все средства направлялись только к нему. Если какие-то монархические группы пытались действовать без его ведома, Соловьев заявлял, будто их попытки связаться с царской семьей самостоятельно помешают уже предпринимаемым им усилиям. Подчас провокатор ссылался на саму императрицу, которая якобы полагала, что действия лиц, не подчиненных ему, ставят под сомнение успех всей операции.

Естественно, находились люди, которые требовали доказательств того, что Соловьев действительно намеревается вызволить из неволи царскую семью. В ответ провокатор заверял, будто в результате его усилий восемь красных полков готовы выступить на защиту царской семьи. Чтобы убедить скептиков, распутинский зять пригласил их однажды на учения кавалерийских частей Тюменского гарнизона. При этом, как и обещал предатель, командир первого эскадрона сделал особый знак рукой, свидетельствовавший о том, что он является участником монархического заговора. В случае, если скептики продолжали сомневаться, Соловьев посылал их в Тобольск. Когда они останавливались перед домом губернатора, горничная царской семьи, Романова, выходила на балкон и подавала условный сигнал.