Роберт Масси - Николай и Александра

По словам В. Н. Воейкова, дворцового коменданта, «члены Государственной думы, будучи приглашаемы для участия в работах… благотворительного комитета, собирались для обсуждения подготовки русской революции при благосклонном содействии сэра Джорджа Бьюкенена».

С. С. Ольденбург иначе оценивает тогдашнюю обстановку, чем Р. Масси: «Настроение общества, не говоря о широких массах, не способствовало перевороту… Князь П. Д. Долгоруков писал (в январе 1917 г.): „Дворцовый переворот не только нежелателен, а скорее гибелен для России, т. к. среди Дома Романовых нет ни одного, кто мог бы заменить нашего государя. Дворцовый переворот не может дать никого, кто явился бы общепризнанным преемником монархической власти на русском престоле». (Ольденбург С. С. Указ. соч. С. 616.)

Во время пребывания Ленина в Швейцарии умирала его теща. Рассказывают, что однажды ночью измученная Надежда Константиновна, сидевшая у смертного одра матери, попросила мужа, кропавшего очередную статью, разбудить ее, если она понадобится родительнице. Ленин пообещал это сделать, и Крупская, валившаяся с ног от усталости, уснула. Наутро она увидела мать мертвой. Крупская принялась осыпать мужа упреками. Тот возразил: «Ты просила разбудить тебя, если понадобишься матери. Ты ей не понадобилась». – Примеч. авт.

За этот «подвиг» Д. Корнилов, по поручению военного министра Временного правительства Гучкова, наградил убийцу Георгиевским крестом.

Р. Масси обрывает цитату из книги В. В. Шульгина: «…Церковь питает отвращение к крови». Так говорили отцы-инквизиторы, сжигая свои жертвы… Так и Керенский, сжигая Россию на костре «свободы», провозглашал: «Дума не проливает крови».

По словам югославского ученого Драгоша Калаича, «Керенский находился на той же службе, что и американский посол в Петрограде, и как только решили разыграть „большевицкую карту“, Керенский послушно удалился с исторической сцены. По свидетельству внука Якова Шиффа, его дед вложил в большевицкую революцию всего 20 млн золотых долларов. В период с 1918 по 1922 год, согласно тому же свидетельству, Ленин вернул банку Кун, Лейб и К° 600 млн рублей по официальному курсу: на рубли агенты приобретали в России, точнее, грабили все, от мехов, золота, серебра и бриллиантов… до сырья». (Лит. Россия. 1991. № 6. С. 10.)

Великий князь Александр Михайлович приводит слова бывшего директора департамента полиции Васильева: «Мы могли бы купить многих из революционеров, если бы сошлись в цене… В марте в обеих столицах революционеры поторопились сжечь все архивы охранных отделений несколько часов спустя после того, как выяснилось, что революция победила…»

Один великолепный особняк в Петрограде уцелел благодаря находчивости его владелицы, графини Клейнмихель. Прежде чем в доме появились погромщики, она забаррикадировала двери, закрыла ставнями окна и перед входом укрепила табличку: «Вход воспрещен. Здание принадлежит Петроградскому совету депутатов. Графиня Клейнмихель заключена в Петропавловскую крепость». А в это время хозяйка упаковывала вещи, готовясь к бегству. – Примеч. авт.

«Изветы революционеров начинались, как всегда, с Распутина, неприятельского агента, друга царицы, а следовательно, и государева. Эти германофилы, уклоняющиеся от службы в войсках, эти наемники кайзера уверяли толпу, что ее государь изменник! – отмечал английский писатель Роберт Вильтон в книге «Последние дни Романовых». – Города, веси, армия наполнились отзвуками этих подлых обвинений. „Он изменник!“ – кричали ленинские товарищи; „Он изменник!“ – повторяли нелепые „парламентарии“; „Он изменник!“ – вопили Керенский и советы. И толпа негодовала. Для Николая II это было хуже смерти: он доказал это позднее, он предпочел смерть бесчестию».

Такую характеристику дворцовому коменданту дает Р. Масси со слов Бьюкенена, врага государя. Вряд ли следует доверять словам английского дипломата.

По словам Е. Е. Алферьева, командиру 2-го батальона лейб-гвардии Преображенского полка, по приказу императора направленного в Петроград, Алексеев самовольно приказал «ввиду… наступившего спокойствия в гор. Петрограде… полкам вернуться на свои позиции…» Эта телеграмма была отправлена еще до отречения императора, в то же самое время, когда ген. Рузский также самовольно отменил приказ государя об отправке в Петроград самых надежных войск для усмирения бунтовщиков. Год спустя «в знак благодарности» большевики отрубят Рузскому голову.

Бьюкенен, в начале революции поздравлявший русский народ, «отделавшийся от врага в собственном лагере», т. е. от царской власти, так оценил «профессора исторический клеветы» Милюкова: «В политике он – пятилетний младенец».

Один из мемуаристов назвал кн. Львова «человеком с лакейской душой и дарованиями повара». В своих воспоминаниях, написанных в Париже, князь писал, что, находясь в Екатеринбургской тюрьме, «он отличился своими кулинарными способностями».

Насколько жестоко ошибался государь, полагая, что его отречение послужит победе русского оружия, видно из приводимой Пьером Жильяром цитаты из книги начальника германского Генштаба Людендорфа: «Революция повлекла за собою неминуемое уменьшение русского военного значения, ослабила Антанту и облегчила нашу задачу… В апреле и мае месяцах 1917 года, несмотря на нашу победу на Эне и в Шампани, мы были спасены благодаря русской революции». Без русской революции война должна была кончиться осенью 1917 года, и были бы сохранены миллионы, если не десятки миллионов (погубленных в развязанную врагами России Гражданскую войну и во время расказачивания, раскулачивания и др.) жизней человеческих. «Германия, взятая в тиски, – продолжает П. Жильяр, – не могла бы избежать своей участи побежденной стороны. Русская революция, благодаря своим последствиям (большевизму), бросила Россию в объятия Германии… Одна Германия в состоянии… извлечь выгоды из огромных ресурсов, которыми располагает Россия, и в России Германия приготовляет свой реванш против Антанты», – прозорливо заключает швейцарец.

По другим данным, Федоров заявил, что цесаревич не доживет и до шестнадцати лет.

Один из красноармейцев, сопровождавших царя при перевозке его с государыней и великой княжной Марией Николаевной из Тобольска в Екатеринбург, рассказывал, что в пути какой-то старик-крестьянин спросил его: – Паря, а паря, а куда это вы, черти, нашего царя-батюшку везете? В Москву, что ль?