Г. Бельская - Убийства в Доме Романовых и загадки Дома Романовых

По воспоминаниям современников, Великий Князь Михаил Александрович всегда с изумительным спокойствием и полным хладнокровием, не обращая внимания на пролетавшие пули и разрывы снарядов, смотрел в глаза смертельной опасности. Находясь почти всегда в самой гуще боя, он был бодр, весел и отважен, за что горцы полюбили его всем сердцем.

« Офицеры любили его за дивные душевные качества , — писал в своей книге воспоминаний генерал-майор А.И. Спиридович. — Дикие же горцы-всадники — за его храбрость и еще больше за то, что “ наш Михаил — брат самого Государя ”. Тут любовь переходила просто в обожание. Горцы его боготворили ».

По сложившейся в «Дикой дивизии» традиции, рядовых конников не называли «нижними чинами», как это было принято во всех подразделениях Императорской Русской Армии, а величали «всадниками». А так как у горских народов не существовало обращение на «вы», то к своим офицерам, генералам и даже к самому Великому Князю всадники обращались на «ты», что нисколько не умаляло значения и авторитета командного состава в их глазах, а также никоим образом не отражалось на поддержании воинской дисциплины.

Вера в своего командира была так велика, что одним своим появлением в войсках, Великий Князь воодушевлял горцев.

« Через глаза нашего Михаила Сам Бог смотрит », — сказал как-то умиравший в госпитале горец, когда Великий Князь пришел его навестить.

Скоро вести о личной отваге и мужестве брата Государя вышли далеко за пределы его дивизии. Так, известный в начале минувшего столетия писатель и журналист Н.Н. Брешко-Брешковский писал:

« Он всегда там, где опасно и где противник развил губительный огонь. Толкает Михаила Александровича в этот огонь личная отвага сильного физически, полного жизни воина и кавалериста… Полки, видя Великого Князя на передовых позициях своих, готовы идти за ним на верную смерть ».

А вот в своих письмах Наталье Сергеевне, которая в то время жила в Гатчине вместе с детьми, Великий Князь, наоборот, всячески скрывал от неё подстерегавшую его на каждом шагу смерть.

« Я больше сижу дома и страшно тоскую. Быть на войне и так мало пользоваться свежим воздухом даже глупо ».

На самом же деле, «свежего воздуха» было, хоть отбавляй! Равно как и отсутствие неведомой ему скуки. Находясь постоянно на передовой, он зачастую лично водил свои войска в атаки, чуть ли не ежедневно рискуя собственной жизнью. В одном из таких боёв, возглавляемый Великим Князем передовой отряд дивизии, значительно оторвался от её основных сил и напоровшись в лесу на превосходившую численностью пехоту, состоящую из Тирольских стрелков, спешившись, принял неравный бой, в результате которого погибла большая часть этого отряда и почти все тирольцы, малой части из которых удалось спастись бегством.

В представлении о награждении Великого Князя Михаила Александровича, единогласно одобренного Георгиевской Думой Юго-Западного фронта, говорилось, что он представлен к Ордену Св. Георгия 4-й степени за отличие в боях за Карпатские перевалы в январе 1915 года, где он « подвергал свою жизнь большой опасности, вдохновляя и подбадривая своих солдат и офицеров примером личной храбрости и мужества под непрерывным вражеским огнём во время атак превосходящих сил противника, и, при переходе Русской Армии в наступление, своими активными действиями способствовал успешному развёртыванию маневров остальных войск ».

Со слов родоначальника Русской военной авиации, Великого Князя Александра Михайловича, Михаил Александрович « …был всеобщим любимцем на фронте, и его Дикая дивизия, состоявшая из кавказских туземных частей и по сей день всё ещё не выходившая из боёв, считалась Ставкой лучшей кавалерийской боевой единицей ».

Однако не следует забывать, что Государь Император Николай II был весьма и весьма щепетилен, когда дело касалось награждения кого-либо из его родственников. Однако в данном случае, Государь не смог отказать Георгиевской Думе, к тому же он и сам нисколько не сомневался в заслуженной им по праву награде. Посему 5 марта 1915 года Своим Высочайшим Повелением Государь утвердил таковое. Более того, Своим Указом Правительственному Сенату от 26 марта 1915 года дарует сыну Михаила Александровича титул Графа Брасова.

В 1915 году Великий Князь был награжден Георгиевским Оружием — шашкой офицерского образца с позолоченным эфесом с надписью «За храбрость». Пользуясь благоприятным моментом, он обращается к Государю с просьбой узаконить их брак с Натальей Сергеевной. Сменив гнев на милость, Государь к осени этого же года официально признаёт этот брак и дарует его супруге титул Графини Брасовой. А, кроме того, этим же Указом Правительственному Сенату прекращает «опеку над личностью, имуществом и делами Великого Князя». Наконец-то со всей семьёй Великий Князь, теперь уже на вполне законных основаниях, переезжает в свой дворец на Английской набережной.

Следуя традиция Членов Императорского Дома Романовых, Великий Князь Михаил Александрович предоставил свой дворец под лазарет, носящий его имя, где лечились раненые на фронтах Великой войны. Непосредственно же сам госпиталь был утверждён Сергиевским Православным Братством, над которым Великий Князь покровительствовал с августа 1905 года.

Наталья Сергеевна не сидела, сложа руки, а с присущей ей энергией включилась в работу. Она закупала всё необходимое для госпиталя: от больничных коек до медицинского оборудования, нанимала персонал — врачей и сестёр милосердия. В результате уже довольно скоро госпиталь мог принять 100 раненых нижних чинов и 25 офицеров. Небольшой филиал этого госпиталя на 30 раненых был организован Натальей Сергеевной в Гатчине.

Последние годы перед революцией имение Брасово стало излюбленным местом отдыха для Натальи Сергеевны, где она по-настоящему чувствовала себя хозяйкой. Будучи натурой тонкой и образованной, она обладала отменным чувством прекрасного, поэтому её гостями часто бывали люди искусства. В брасовском имении подолгу работал Академик Живописи С.Ю. Жуковский, композитор С.В. Рахманинов был частым гостем в её доме.

Особыми праздниками для неё были те дни, когда в Брасово приезжал с фронта Михаил Александрович. В каждый свой приезд он непременно принимал крестьян и по возможности удовлетворял все их просьбы. На средства от имения содержался местный детский приют и богодельня — для калек и немощных. Из личных средств Великого Князя учителя местных школ получали приличную прибавку к жалованию, а сами школы бесплатно получали дрова.

После событий Февральской смуты Михаил Александрович официально передал брасовский дворец со всеми своими коллекциями серебра, фарфора и живописи местным крестьянам, которые по-прежнему относились к нему с теплотой и преданностью. И позже, во время революции имение не было ни разграблено, ни сожжено.