Жаклин Паскарль - Когда я была принцессой, или Четырнадцатилетняя война за детей

Она стала нерешительно спрашивать, что именно для этого нужно. Она боялась, что заблудится одна в Париже или Лондоне, и я дала ей телефоны моих друзей Пэтси и Барри. Им обоим можно было полностью доверять. Они бросят все свои дела и тут же возьмут ее под свое крыло. Барри жил в центре Лондона, а Пэтси в любую секунду придет Шахире на помощь в Париже.

За два дня постоянных телефонных переговоров мы с Шахирой составили план действий. Если она будет достаточно уверенно себя чувствовать, то сама выйдет из отеля в Лондоне или Париже так, чтобы ее отец не узнал о ее побеге, предупредив об этом Пэтси или Барри. Или она может просто зайти в примерочную «Харродза» или «Принтемпс» и исчезнуть.

Далее я позвонила в Министерство иностранных дел. Я была несказанно рада тому, что работала когда-то в министерстве, что позволило мне напрямую обратиться к старшему офицеру, занимавшемуся консульской поддержкой. Он тут же приступил к рассылке уведомлений в различные инстанции за границей, готовя безопасное ее пересечение.

Барри и Пэтси ждали сигнала. Я скрестила пальцы и стала молиться о чуде. Но еще мне пришлось скрывать свое волнение и делать вид, что ничего особенного не происходит.

В середине путешествия Шахиры по Европе мы переехали в новый дом. Ремонт был уж закончен, только кухня осталась недоделанной. Я была вынуждена ограничить приготовление пищи до барбекю. Слава богу, стояло лето.

Мы с Заном и Верити нарядили рождественскую елку и украсили ее верхушку видавшей виды феей. Увидит ли ее Шахира на этот Новый год?

Приближалось Рождество. Барри позвонил мне за два дня до наступления праздника. Я затаила дыхание.

Да, Шахира звонила ему со своего мобильного несколько раз, но с тех пор все было тихо.

Я уняла слезы, на десять минут запершись в ванной. «Я столько лет мирилась с разочарованием, – сказала я своему отражению. – Ничего, потерплю».

Еще оставалось время, в которое Шахира могла реализовать наш план, но я предчувствовала, что не настал тот момент, когда я смогу прижать к груди старшую дочь. Я вновь обратила свое внимание на младших детей, в суматохе носившихся среди подарочных упаковок и обрывков клейкой ленты, когда снова позвонил Барри.

Позже Шахира расскажет, что просто не посмела бросить своих младших сестер без присмотра в большом и незнакомом им магазине. А еще ей было страшно, она не смогла решиться на этот шаг. Я успокоила ее, сказав, что все в порядке, что это решение должна принимать она сама и что я на нее не сержусь. Я любила ее независимо от того, далеко она или близко, без всяких условий и требований немедленно оказаться у меня в гостиной. Я встречусь с ней тогда, когда она будет к этому готова.

Вторник, 14 февраля 2006 года, начался как обычно. За пару дней до этого Верити пошла в первый класс в старой школе Билла, которая находилась буквально за углом нашего дома. Она гордилась тем, что идет по стопам отца, о чем с радостью объявляла каждому встречному. Я никак не могла привыкнуть к тому, как быстро летит время. Вот только что Верити исполнилось пять лет, а теперь она превратилась в крохотную первоклашку.

Лизандр переживал не лучшие дни: три дня назад ему под общей анестезией провели трехчасовую операцию на челюсти. Детская программа, записанная на диске, сумела вызвать у него улыбку и некоторую заинтересованность, но он прилагал все усилия, чтобы я поставила ему фильм про зенитную ракету «Тандерберд», заявляя, что у него слишком больно во рту, чтобы идти гулять. «Хитрюга», – подумала я с улыбкой. Я как раз вела переговоры о замене фильма игрушечным поездом, когда зазвонил телефон.

– Мама! – взмолил плачущий голос. – Я хочу вернуться домой! Прямо сейчас, мам! Хватит, я больше не могу!

– Шах, что случилось, дорогая? Что с тобой? Тебе плохо? – Я уже паниковала.

– Нет, мам. Я просто не могу больше заниматься этой архитектурой. Я ее ненавижу! Я хочу домой, хочу увидеть тебя, сейчас же!

Я постепенно успокоила ее, и мы стали думать, как ей до меня добраться.

– Шах, у тебя еще остался паспорт, с которым ты ездила в Европу?

– Да, остался, но что, если папина служба безопасности пометила его и меня остановят, как только я попытаюсь покинуть страну?

Да, ее отец мог это сделать, потому что по законам Малайзии Шахира все еще была слишком молода, чтобы путешествовать самостоятельно.

Я искала нужные слова, но смогла произнести только это:

– Дорогая, если ты хочешь вернуться домой, то так тому и быть.

Она все еще была расстроена, но настаивала на том, что хочет вернуться домой. Мне лишь оставалось придумать план.

– Дай мне время до завтрашнего утра, я все расставлю по местам. Но я считаю, что ты должна готовиться к отъезду прямо сейчас. Если мы не хотим, чтобы твой отец узнал о том, что мы замышляем…

– Я не могу ему рассказать, – заплакала она. – Он тогда точно не даст мне уехать и отправит назад в Тренгану. Тогда я точно не увижу тебя и даже не смогу разговаривать с тобой. Он не понимает, – продолжала она. – Я несчастна здесь и не могу заниматься архитектурой потому, что он хочет, чтобы я была похожа на него. Мне так нужно увидеть тебя, мама. – Глубокий вздох прервал ее всхлипывания. – Я хочу домой, я хочу быть самой собой.

– Хорошо, милая, – утешала я ее. – Сначала ты должна понять, что если ты думаешь, что отец следит за твоими передвижениями, но все равно хочешь уехать, то тебе нужно в первую очередь добраться до моста.

Этот мост соединял малайзийский полуостров с Республикой Сингапур. Он находился в нескольких часах езды на машине от того места, где жила Шахира. Здесь границу пересекало бесчисленное количество автобусов и автомобилей с дешевой рабочей силой из Малайзии в богатый Сингапур. Там у Шахиры было больше шансов выехать. Малайцы обычно ездили в Сингапур на день за покупками, и все можно было подстроить так, будто Шахира отправилась на невинный шопинг. Если ее поймают в пути без багажа, тогда все будет выглядеть так, будто она просто позволила себе развлекательную поездку за безделушками без разрешения отца. Меня разозлила уже сама необходимость получения этого разрешения в возрасте двадцати лет. Она уже взрослая, даже я уже не имела права управлять ею.

– Ты должна будешь перейти границу очень рано утром, – говорила я Шахире. – За тобой все еще следует охранник?

– Нет, уже нет. Во всяком случае, я его не видела, пока училась в университете. Но аба договорился, чтобы тут за мной присматривали.

– Хорошо, тогда ты должна будешь стать очень смелой и организованной и делать все в точности, как я тебе скажу, Йо-Герл. Ты никому не должна говорить о том, что ты делаешь, и тебе нельзя брать с собой ничего, кроме маленького рюкзачка, будто ты едешь на день.