Владимир Дайнес - Маршал Конев

Итоги конференции подвел Конев. Его выступление было кратким и посвящено вопросу взаимодействия фронтов при проведении Берлинской операции. Он, оценивая положительно роль представителей Ставки ВГК. отметил, что с середины 1944 г., когда командующие фронтами приобрели большой опыт, отпала необходимость в назначении так называемых координаторов. «Лично я, как командующий фронтом, не почувствовал отсутствия координатора, — подчеркивал Иван Степанович. — В 1944 году с момента Львовской операции такого рода надобность в координаторе не возникала. Обсуждая эту операцию, стоит ли вносить, поднимать вопрос о том, что опыт Берлинской операции ставит вопрос о создании специального института координаторов? Я думаю, что нет необходимости. На основе отдельных перебранок, частных неполадок, где их не было и когда не было, особенно, когда Берлин являлся основной стратегической целью Красной Армии, чтобы из-за Берлина не поспорить, что вы? И на основании этого делать вывод поспешно и преждевременно» {547} 547 См.: Русский архив: Великая Отечественная: Битва за Берлин (Красная Армия в поверженной Германии). Т. 15 (4–5). С. 593. .

В Вене И.С. Конев окончательно определился в своем отношении к жене. 30 июля 1945 г. он прислал ей в Москву письмо:

«Здравствуй, Нюра! Каждая встреча с тобой крепко взвинчивает мои нервы и бередит старые раны. Сейчас моя язва начинает понемного подживать. Доктора настаивали на том, чтобы отправить меня в Москву, но в связи с улучшением пока воздержусь. Я не возражаю против твоего приезда с ребятами ко мне, но учти мое состояние. Я жду тебя как хорошего друга, но не как жену, тут у нас все кончено. До конца жизни постараемся не вспоминать старое… Не беспокойся насчет своей жизни: как она была обеспеченной, так и будет обеспеченной и дальше. Будь благоразумна» {548} 548 Цит. по: Михеенков С.Е. Конев. Солдатский маршал. С. 459. .

В Австрию Конев поехал вместе с Антониной Петровой. В 1947-м у них родилась дочь Наталия.

1 июня 1946 г. И.С. Конев принял участие в заседании Высшего Военного совета под председательством И.В. Сталина. На заседании были зачитано заявление Главного маршала авиации А.А. Новикова. Он постановлением СНК СССР от 16 марта был снят с должности командующего ВВС, а в апреле арестован. В своем письме Сталину от 30 апреля Новиков признался в важных преступлениях, суть которых составляют его связь с Жуковым и те «политически вредные» разговоры, которые велись с ним. Описание «пагубных» деяний Георгия Константиновича занимает несколько страниц {549} 549 См.: Краснов В.Г. Неизвестный Жуков. Лавры и тернии полководца. Документы. Мнения. Размышления. С. 456–462. . Новиков пишет, что Жуков «человек исключительно властолюбивый и самовлюбленный, очень любит славу, почет и угодничество перед ним и не может терпеть возражений», в своих «личных целях стремится чаще бывать в войсках, чтобы, таким образом, завоевать себе еще больший авторитет», «ведет вредную, обособленную линию, т.е. сколачивает людей вокруг себя», пытался «умалить руководящую роль в войне Верховного Главнокомандования», и «не стесняясь, выпячивает свою роль в войне как полководца и даже заявляет, что все основные планы военных операций разработаны им».

Твердую позицию в защите Маршала Советского Союза Г.К. Жукова занял маршал бронетанковых войск П.С. Рыбалко. Отдадим должное принципиальности и порядочности Павла Семеновича, ибо у него были основательные причины обижаться на Жукова: выслушал он от него кое-что незаслуженное в бытность командующего 3-й гвардейской танковой армией во время штурма Берлина.

И.С. Конев — это подтверждается и другими свидетельствами — упоминает, что много грязи на голову Жукова, включая всякого рода бытовые подробности, вылил начальник Главного управления кадров генерал-полковник Ф.И. Голиков. Члены Политбюро ЦК ВКП (б) Г.М. Маленков, В.М. Молотов, Л.П. Берия в один голос твердили, что Жуков зазнался, приписывает себе все победы Советских Вооруженных Сил, что он человек политически незрелый, непартийный и что суть его характера не только в том, что он тяжелый и неуживчивый, но, скорее, опасный, ибо у него есть бонапартистские замашки.

И.С. Конев, вспоминая об этом заседании, отмечал, что И.В. Сталин, видимо, колебался с принятием решения и хотел заручиться поддержкой военных. И тогда Иван Степанович решился первым из маршалов высказать свое мнение.

— Разрешите, — обратился он к Сталину.

— Давай.

— Да, Жуков человек тяжелый, грубый, плохо воспитанный. С ним не только работать, но общаться тяжело. Но я категорически возражаю, товарищ Сталин, против того, что ему не дороги Родина, партия, что он неуважительно относился лично к вам. Это неверно. Я видел его в деле. На Курской дуге он вместе со мной буквально на животе ползал в 300–400 метрах от фашистских позиций, лично проводил рекогносцировку. Он — маршал, ваш первый заместитель — не имел права так рисковать жизнью, выполнять функции обыкновенного офицера. Человек, которому не дороги Родина и партия, никогда бы на это не пошел.

— А вы знаете, — перебил Конева Сталин, — что он пытался присвоить себе заслуги в осуществлении Корсунь-Шевченковской операции?

— Ну, это мелочи, товарищ Сталин, историю ведь не обманешь.

Генерал армии В.Д. Соколовский, по свидетельству Конева, «построил свое выступление в более обтекаемой форме, но принципиально подтвердил, что Жуков честный человек, честно выполнял приказы, и показал его роль в защите Москвы. Правда, и Соколовский заметил, что работать с Жуковым из-за неуживчивого характера, действительно, нелегко». Опровергли большинство обвинений в адрес Жукова Маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский и генерал армии А.В. Хрулев.

После выступлений Сталин, кивнув в сторону Жукова, спросил:

— А что будем с ним делать?

Из зала со стороны нескольких членов Высшего Военного совета последовало предложение снять Жукова с должности Главнокомандующего Сухопутными войсками. «Невольно у каждого сидящего возникало такое ощущение, что против Жукова готовятся чуть ли не репрессивные меры, — вспоминал Конев. — Думается, что выступления военных, которые все дружно отметили недостатки Жукова, но в то же время защитили его, показали его деятельность на посту командующего фронтом, на посту координатора, сыграли свою роль. После этого у Сталина, по всей видимости, возникли соображения, что так решать вопрос с Жуковым — просто полностью отстранить, а тем более репрессировать — нельзя, это будет встречено неодобрительно не только руководящими кругами армии, но и в стране, потому, что авторитет Г.К. Жукова среди широких слоев народа и армии был, бесспорно, высок. Поэтому кто-то из членов Политбюро и сам Сталин предложили назначить его командующим войсками небольшого военного округа. И тут же назвали — Одесский» {550} 550 Цит. по: Конев И.С. Записки командующего фронтом. С. 501. .