Анатолий Виноградов - Стендаль

Правительство обратилось к крупным капиталистам, во главе которых стоял богатейший из финансистов — Перрего. Они создали обширное общество для основания Французского банка в Париже с основным капиталом в тридцать миллионов франков. Главный совет, пятнадцать управляющих и Высший комитет из трех лиц — все богатейшие финансисты возглавили банк. Он должен был учитывать векселя, давать ссуды под товары, выпускать кредитные билеты, имеющие обращение наравне с золотой монетой. Эти операции учета векселей и торговли металлами призваны были содействовать расцвету коммерции и промышленности.

Бонапарт пошел на мировую с римским папой, который был выпущен из своего почетного заключения во Франции и водворился в Риме. В июле 1801 года Наполеон заключил с ним конкордат, восстановивший католицизм как государственную религию, причем духовенство было взято государством на жалованье. Наутро после въезда в Париж кардинала, посланника папы, колокола Нотр-Дам возвестили парижанам, что якобинский генерал, сын корсиканского нотариуса, «примирился с богом и перешел на «ты» с его наместником. Вместо республиканских «Почетных сабель и ружей» 19 мая 1802 года Наполеон учреждает крест Почетного легиона. Легион состоял из пятнадцати когорт, каждая из семи великих офицеров, двух командиров, тридцати офицеров и трехсот пятидесяти легионеров.

Конкордат (соглашение с римским папой) и учреждение Почетного легиона впервые раскрыли глаза старым республиканцам, спутникам бонапартовских походов. Они разгадали монархические замыслы Бонапарта и бурно протестовали против колокольного звона в парижских церквах.

В колониях вспыхнули восстания. Негры, «по недоразумению считавшие себя людьми» и свободными гражданами Французской республики, поздно убедились в своей ошибке. Бонапарт, женившийся на хорошенькой креолке, вдове генерала Богарне, Жозефине Ташер де ля Пажери, был глубоко возмущен тем, что негры овладели плантациями его супруги на Мартинике. Он приказал тайно ввести рабство и восстановить торговлю неграми. Экспедиционный корпус генерала Леклерка погиб на отдаленных Антильских островах в борьбе с войсками замечательного негра-философа, черного консула Туссен Лувертюра [20] Туссену Лувертюру, руководителю восстания негров на острове Гаити, А. Виноградов посвятил свой роман «Черный консул», впервые вышедший из печати в 1933 году. . Негры сожгли свою столицу, ушли в горы. Остров Гаити сделался страной страшных имен. Ни один французский корабль не мог приставать больше к берегу.

Таковы были Франция и Париж, когда девятнадцатилетний Анри со своими 150 франками ежемесячной отцовской субсидии вторично появился в столице.

Сотни километров отделяли его от Италии и от Гренобля и десятки тысяч километров от действительной жизни Парижа. Так говорит его биограф Ромен Коломб, чтобы показать новое направление мысли и воли, которое характеризует Бейля в это время. За пять франков в сутки надо снимать квартиру, есть и пить. Ходить можно только пешком. Фиакр — непозволительная роскошь. Хорошо и это. Самый главный расход — покупка книг — сделался почти непозволительным. Библиотека расположена неподалеку. Путем сложных вычислений, урезок и экономии удается все же выкроить из ста пятидесяти франков вознаграждение ирландскому пастору Иеки, с которым ежедневно упорно и настойчиво Бейль изучает английский язык. Мало того, элегантный преподаватель фехтования Фабьен дает ему уроки, Фабьен сам выходец из Дофине [21] В «Жизни Анри Брюлара» Стендаль записал: «По моей просьбе Феликс Фор представил меня фехтмейстеру Фабьену, жившему, кажется, на улице Монпансье, у Французского театра, поблизости от улицы Кабриоле, сразу за Кораццой, напротив фонтана того дома, где умер Мольер. Там я фехтовал в одном зале вместе с многими гренобльцами». И ниже: «У элегантного Фабьена я убедился в том, что у меня нет способностей к фехтованию. Его помощник, мрачный Ренувье, который, кажется, покончил с собой, после тою как ударом шпаги убил на дуэли своего последнего друга, в приличной форме намекнул мне на мою бездарность». . Его Sal d’escrime — фехтовальный зал — гренобльское землячество. Мрачный дофинец Ренувье каждый раз, делая парад, выбивает шпагу или флорэ из рук неловкого Бейля и делает ему замечание.

С молчаливым упорством, замкнувшись в себе, Бейль «готовит себя к чему-то». Родные считают его конченым человеком. Дарю не желают его видеть. Нахал, порвавший с военной карьерой, человек, на которого было истрачено зря несколько рекомендательных писем, недостоин их покровительства. Александрина, молодая супруга Пьера Дарю, прямо заявляет Бейлю, что он дурак. Но Бейль не верит, ибо он упорно занимается чтением «Персидских писем» Монтескье, «Трактата об ощущениях» Кондильяка, он изучает доктора Кабаниса, он снова перечитывает Руссо и влюбленными глазами вчитывается в книгу Дестюта де Траси «Идеология».

«Вот уже это совсем нехорошо, — говорят ему военные друзья. — Первый консул недаром называет «идеологами» всех тупоголовых людей, которые вместо житейской практики занимаются беспочвенными мозговыми упражнениями».

В ответ Бейль начинает изучать строчка за строчкой Монтеня. Мишель Монтень, писатель XVI столетия (1533–1592), написал замечательную книгу «Опыты». Она представляет собою нечто среднее между дневником и записью мыслей. Монтень — скептик, сладко дремлющий на подушке сомнений, как он выражался сам. Он неустанно подчеркивает ограниченность сил человеческого разума, обманчивость чувств. Он сомневается в абсолютных истинах и верит только в относительные. Его сомнение заходит настолько далеко, что он даже сомневается в законности дворянских привилегий и социального неравенства. Но в этом единственном данном человеку мире приходится существовать, и для того чтобы это существование не было напрасной растратой сил, жизнь надо прожить красиво, здорово, гармонически ощущать все явления космического и социального порядка. Гораздо выгоднее иметь симпатию к людям, чем питать враждебные чувства. Гораздо рациональнее иметь твердую волю, чем подчиняться разнузданным страстям. Благоразумная, красивая, здоровая жизнь позволяет легче переносить невзгоды и набрасывает покровы скромности и деликатности на язвы и раны, которыми изобилует ничем не прикрытая действительность. Но все эти покровы иллюзорны. Человек благоразумный не должен быть фанатиком и не должен с оружием в руках отстаивать свои убеждения. Сомневаться легче, нежели очаровываться и потом приходить к безнадежному разочарованию. Не верить лучше, чем разуверяться. И вот это разуверение во всем проходит красной нитью через «Опыты» Монтеня.