Андрей Богданов - Суворов

Суворов знал об этом очень хорошо. Он отказался встретиться с эрцгерцогом Карлом, как в свое время с Кобургом, и буквально на том же основании: «юный генерал эрцгерцог Карл хочет меня оволшебствить своим демосфенством» (т.е. красноречием в духе Демосфена) {190} 190 Д IV 419. Отказ Суворова от встречи: Д IV. 417. Переписка с эрцгерцогом и по поводу отношений с эрцгерцогом: Д IV. 419, 422. 423, 427, 428, 431, 434, 435, 437, 438. . На картах красивые значки, обозначающие расположение и передвижение множества подразделений, выглядели прекрасно, демонстрации и обманные маневры — увлекательно. Как и рассуждения с позиций «военной науки», давно оставленной позади Суворовым и недавно опровергнутой французами. Полководец прекрасно знал, что его объяснений союзники не поймут, что вести их в бой можно только увлекая за собой и не оставляя возможности принимать решения. Его идея, что «каждый солдат должен понимать свое маневр», с австрийскими генералами работала только в ходе сражения, когда экстремальная обстановка выбивала у них из голов старомодную дурь и заставляла идти за Суворовым к победе, вперед.

Еще более запутанным было общественное мнение. Газетные сообщения союзников о военных действиях говорили об отдельных победах, в основном австрийского оружия, и общей картины войны не давали. Ложный взгляд на события шел с самых «верхов». 21 октября Суворов жестко написал эрцгерцогу Карлу: «В письме вашем от 19/30 октября употреблено на мой счет слово отступление. Я протестую, потому что не знал его во всю мою жизнь, как не знал и оборонительной войны, стоившей в начале нынешней кампании только в Тироле жизни свыше 10 000 человек. — Потеря, значительнее понесенной нами за всю кампанию в Италии. Я выступаю на зимние квартиры, чтобы отдохнуть и подготовить русские войска к службе обоим союзным императорам и возможно быстрее сделать их способными содействовать вам в освобождении Швейцарии и, если провидение будет милостивым к нам, подготовиться затем к освобождению Французского королевства от ярма его притеснителей» (Д IV. 438; П 657).

Точные формулировки, которые использовал Суворов, имели принципиальное значение для формирования общественного мнения, в котором принимали активное участие французы, печатавшие в разных газетах версию о победе Массена над русскими в Швейцарии. Через два дня, 23 октября, Суворов сам отправил русскому представителю при Баварском дворе барону К.Я. Бюлеру «краткий правдивый рассказ о моем переходе через Альпы с просьбой поместить его по возможности скорее по-французски и по-немецки в самых распространенных газетах и вместе с тем аккуратно доставлять мне впредь газеты лейденские и гамбургские на мой счет» [100] Д IV. 441. В прим. к изданию писем указано, что «объявление Суворова в ведомостях по всей Германии в рассуждении лживого показания Массены» было напечатано: «Из главной квартиры в Аугсбурге 10/21 ноября 1799 г.» (П. 659. С. 739). .

Отвод Суворовым армии к границе Швейцарии, затем в Баварию, Австрию и Чехию проходил в упорной борьбе с австрийскими властями, желавшими, с минимальными расходами, использовать русских небольшими силами для решения частных военных задач, придуманных Гофкрисратом. Александр Васильевич яростно против этого возражал, воздействуя на императора Павла I, Ростопчина и нового русского посланника при Венском дворе, сменившего бесхребетного А.К. Разумовского. С середины октября до середины декабря 1799 г. целью его борьбы было убедить австрийцев и англичан, что русские не станут воевать для продолжения войны: либо союзники поставят целью решительную победу и добрый мир с реставрированным королевством Франция, либо они останутся без поддержки русской армии.

Павел I, при всей взбалмошности его характера, внимательно относился к аргументам Суворова и действительно следовал его советам. Более того, в политике он действовал так же решительно, как генералиссимус на поле битвы. В рескрипте от 2 октября император предупредил Александра Васильевича о том, что полководец знал и из других источников: австрийцы ведут тайные переговоры с Францией и, в случае достижения соглашения, могут стать угрозой для русской армии (Д IV. 442). 11 октября, получив отчеты об итогах Швейцарского похода и захватнических действиях союзников в Италии, Павел I направил Суворову сразу два рескрипта, приложив к ним копию своего письма императору Францу I о разрыве союза из-за поведения австрийцев по отношению к русской армии в Швейцарии. Предательски брошенный перед превосходящими силами французов Римский-Корсаков, задержанный и оставленный без снабжения Суворов ясно говорили об измене Австрии союзу с Россией. Полководец получил эти рескрипты в 20-х числах октября, возрадовавшись, «как это мы угадали высочайшую волю великого монарха» (Д IV. 435), — ив ответном донесении показал, что понял «мудрое предусмотрение» Павла I верно. Он отвел русские войска к границе Швейцарии, тщательно приводя их в порядок и давая время Австрии отказаться от двурушничества, возобновив военный союз (Д IV. 443).

15 октября Павел I написал королю Великобритании Георгу III, что «Венский двор бережет Францию и обманывает союзников до тех пор, пока не найдет возможности заключить отдельный мир с Республикой». В ответном письме 16 ноября король умолял императора «справедливое свое негодование принести в жертву своим же собственным благим целям» {191} 191 Милютин Д.А. История войны 1799 года… Т. 2. Ч. 8. Гл. LXX. С. 464, 467. . Тем временем британские дипломаты энергично бросились восстанавливать военный союз, в том числе предлагая субсидировать 80 тысяч русских войск и добиваться главнокомандования для Суворова. Александр Васильевич вел с ними детальные переговоры, дававшие надежду на возобновление союза с Австрией на основе его плана кампании 1800 г. В свою очередь Павел I решил оставить русские войска во владениях Австрийской империи на зиму. Как установил еще Д.А. Милютин, в основе всех переговоров о планах кампании лежали предложения проекта А.В. Суворова.

Генералиссимус продолжал верить сам и убеждал других, что победить Францию, революцию и саму войну не только нужно, но и можно. Протянув время в Баварии и сколько можно в Австрии, вступив уже в Чехию, из города Пльзень он написал в Италию «папаше Меласу»: «Я получил превосходное ваше описание взятия столь важной крепости Кони [101] Крепость Кунео в Пьемонте обороняли 3000 французов; она была взята измором. , но в теперешнем положении моем не могу ничем иначе заплатить вам за то, как выражением своей большой благодарности. Сердечно целую вас и заверяю, что единственное желание мое, чтобы вы, как без сомнения и ваша дальновидность предлагает, сделали поспешнейшее движение к графству Ницце и приказали генералам Фрейлиху и Клейнау приблизиться к Генуе, которая падет тогда сама собой, и находящийся там неприятель неминуемо попадет в плен. Цель этого предприятия: не давая ни малейшего отдохновения неприятелю, угрожать самой Франции» (Д IV. 477). Бескорыстие Суворова, предлагавшего, ради общего блага, славу генералу, которого считали его соперником, даже если Россия не разделит эту славу, было естественным. Общее благо, как он неоднократно настаивал, не терпело соперничества.