Андрей Богданов - Суворов

Свои выводы, полученные из практики, Суворов тщательно формулировал и докладывал начальству. Но, похоже, они никого не интересовали. Из этого он тоже сделал вывод — и, став генералом, требовал от офицеров докладывать не только факты, но выводы и предположения, не боясь ошибиться и помогая командующему принять решение. Я уверен, что мысль, будто младшему командиру на месте событий виднее, что делать, оформленная в приказах намного позже, пришла в Александру Васильевичу именно на прусской войне, когда он сам пытался достучаться до начальства, руководствовавшегося извечным принципом: «Я начальник — ты дурак».

На войне Суворов командовал сборными отрядами. Только в 1763 г., получив под команду Суздальский полк, он почувствовал «истинную сладость» армейской жизни. «Полковое учреждение» — первый его развернутый текст. Полковник дал полное представление о фундаменте русской армии — «одушевленном могучем организме» полка, состоящего из личностей, в нем воспитанных. Эта максимально оторванная от общества семья людей из крестьян и дворян, объединенных крепкими узами и носящих высокое звание солдата.

Каждый командир в полку — такой же солдат, только лучший. Двойная иерархия из офицеров (в основном дворян) и унтер-офицеров (из солдат и податных сословий) обеспечивала продвижение всем по заслугам, от капральства до штаба. Честолюбие — главное качество солдата, побуждающее его учиться, чтобы занять более высокую должность, связанную с большей ответственностью. В полку рождались бодрость и храбрость, которая, согласно Суворову, вытекает из знаний, умений, уверенности в себе и товарищах.

Полк сам воспитывал своих солдат и офицеров, начиная с обучения гигиене и молитвам, продолжая грамотностью, завершая массой знаний, необходимых для командования и поддержания полковой жизни. Чужак, даже хороший офицер, должен был пройти командные должности снизу, чтобы по праву занять место в боевой семье. Недостойный дворянин не имел шансов на продвижение. «Немогузнайство» — неспособность принимать решения, выполнять команды и отвечать за свои действия в любой ситуации в пределах своей должности — исключалось совершенно.

Четкое понимание, что солдат — человек, дало возможность развернуться прославленному впоследствии суворовскому человеколюбию. Обучение постепенно и с толком; наказание только хорошо знающего свои обязанности, но не исполняющего их; ответственность командиров за воспитание и «исправность» каждого солдата; полная защищенность члена полка, исполняющего его обязанности; одежда по сезону, правильное питание, санитария и гигиена; забота о здравии тела и спасении души — все это и многое другое вытекало из основной идеи. Постепенное военное обучение с постоянными, но не чрезмерными нагрузками и тренировками вело к тому, что каждый солдат, «в тонкость» освоивший военное искусство, мог себя чувствовать в безопасности и в мирное время, и в бою.

Суворов обучал полк обычному линейному строю. Но каждый солдат понимал, что и почему делает, а все эволюции были доведены до автоматизма. В бою все поддерживали друг друга. Командование в каждом подразделении было продублировано так основательно, что солдаты растеряться не могли. Особенности квартирования полка в провинции учили солдат инициативно действовать мелкими и мельчайшими группами. Только за новобранцами присматривали, спасая их от бегства.

Заслуга Александра Васильевича была не в том, что его полк проводил большие учения, умел атаковать в штыки и блистал на маневрах, что караульная служба в нем была организована так четко, что исключала любые неожиданности. Главное — он осуществил свою мечту и создал «могучий организм», который невозможно разбить, разве что полностью уничтожить, что представлялось делом весьма сомнительным.

Сравнительно с другими реформаторами русских полков его времени Суворов был наибольшим идеалистом. Он максимально апеллировал к потребностям души, чувствам и побуждениям офицеров и солдат. Как всегда, начиная с себя. Результат сильно отличался от общепринятого. Но, по мере того как Суворов командовал и лично учил разные полки, бригады, дивизии и корпуса, в армии усваивались его идеалистические нормы.

Например, место младшего офицера было сбоку от шеренги солдат, в схватке — за их спинами. Штаб-офицер и генерал вообще смотрели на поле битвы в подзорную трубу. Это было разумно, отвечало уставу и традиции. Но Суворов положил себе быть наиболее доблестным солдатом, лучшей частью солдатской семьи — и даже генералом оставался, как говорит в знаменитом фильме В.И. Чапаев, «впереди, на лихом коне». Этому следовали и его ученики — Багратион и Милорадович, о которых мы знаем очень хорошо, и многие другие, известные по рапортам о том, кто первым взошел на стену, лично взял вражескую пушку и знамя. Раевский и Волконский вдобавок шли в атаку со знаменем в руках. Это было не бахвальство, как у Барклая-де-Толли, обедавшего под огнем, а выполнение долга. Как написал в рапорте об Аустерлице Кутузов, князь Волконский, будучи дежурным генералом, увидев отступление бригады Каменского с Праценских высот, поднял знамя Фанагорийского полка и трижды водил бригаду в атаку «с сохранением нужного в таких случаях хладнокровия». Но в том-то и дело, что долг не просто скомандовать атаку, а идти впереди солдат, как лучший из них, сформулировал для себя Александр Васильевич. А его ученики сочли это нормой.

С этим идеальным опытом Суворов оказался в Польше, совершив эпический марш в 900 км за 30 дней. Разумеется, солдаты ехали на подводах — командиру «солдат был дороже себя». Польские конфедераты всюду были биты; опыт показал, что для уверенной победы достаточно 1 русского солдата против 5 поляков. В сражениях Александр Васильевич добился идеального взаимодействия пехоты, кавалерии и артиллерии, сочетания огня и стремительной атаки холодным оружием. Между боев он сформулировал принципы «победительной тактики», в которой верное использование фактора времени просто не давало противнику шанса использовать в бою все силы. Враг терпел поражение, не успев всерьез сразиться и погубить своих людей.

В Польше Суворов получил великолепный опыт поддержания мира в огромных районах малыми силами. Он добился этого с помощью четкой системы взаимодействия постов и ударных отрядов, опираясь на способность офицеров и солдат, разбросанных на больших пространствах, действовать вместе, как одна семья. Отраженный в мотивированных приказах и развернутых диспозициях, этот опыт получил затем совершенное воплощение в его корпусах в Крыму и на Кубани.

Очень скоро Суворов сделал — и донес до подчиненных — важнейший для него вывод: повреждение души, отступление от установленных им высоких норм нравственности ведет к поражению. «Без добродетели нет ни славы, ни чести», нет самой победы. Даже слабый враг, поступающий благородно, имел шанс на успех, а непобедимые русские войска, утратив добродетель, могли быть позорно биты. Милосердие служило основой добродетели. Обезоруженного врага всегда необходимо было щадить, а в Польше — отпускать!