Андрей Богданов - Суворов

Красота одежды военной, — продолжает Потемкин, — состоит в равенстве и в соответствии вещей с их употреблением: платье чтобы было солдату одеждой, а не в тягость. Всякое щегольство должно уничтожить, ибо оно есть плод роскоши, требует много времени, иждивения и слуг, чего у солдата быть не может. На сем основании предложу по порядку о вещах, составляющих амуницию».

По представлению Потемкина солдаты возвращались к древнерусской стрижке «в скобу» (под горшок). Во всей армии шляпы были заменены каскетками с суконными полотнищами, в жару спасавшими от солнца, а в холод прикрывавшими уши. Бесполезные в пехоте шпаги были упразднены, в строю их сменили сабли. Вместо кафтана и камзола, которые редко надевались вместе, был оставлен как строевая одежда один кафтан. Дорогие и тесные штаны из лосиной кожи заменены широкими суконными шароварами. Для лета шились легкие полотняные кителя и штаны с обтяжными пуговицами, которые не нужно было начищать. Вместо тесных высоких сапог солдаты получили круглоносые короткие сапожки, удобно надеваемые и хорошо сидевшие на ноге.

Новая форма вводилась постепенно, прежде всего в полевых полках Екатеринославской армии, которой командовал, используя Суворова как правую руку, сам Потемкин. Показывая пример, светлейший «приказал сделать себе… мундир из солдатского сукна, дабы своим примером подать недостаточным офицерам средства издержать из малого своего жалования на покупку тонкого сукна… Почему в угождение его все генералы сделали такие мундиры. Итак, хотя приказа и не было, но почти все штаб- и обер-офицеры с удовольствием во всю войну одевались в куртки толстого сукна, как солдаты».

Гвардия долго стояла за старину. В Украинской армии П.А. Румянцева новшества внедрялись медленно, по усмотрению командиров полков. В собственном Малороссийском полку Румянцев еще десятилетие сохранял напудренные прически с косами и меховые гренадерские шапки «французского образца». Офицеры всюду своевольничали с формой. Но в полках, дивизиях и корпусах, где появлялся Суворов, которые естественно оказывались на острие главного удара, иноземные излишества осыпались с солдат и офицеров, как листья с деревьев осенью.

В полном соответствии с идеями Суворова, в армии увеличивалось число гренадерских полков, создавались егерские корпуса. К 1786 г. гренадерских полков было уже 10, егерей — 7 корпусов и 2 батальона (не считая егерских команд при полках), мушкетер осталось 69 полков. Бронированная кавалерия кирасир сокращалась, ряды любимых Суворовым карабинер и драгун росли. К началу турецкой войны, к которой готовил армию Потемкин при помощи Суворова, в армии было 19 полков карабинер, 15 — легкоконных (сменивших гусар), 10 — драгунских, 5 кирасирских и 1 гусарский {63} 63 Ростунов И.И. Генералиссимус А.В. Суворов. М., 1989. С. 260–261. .

По настоянию светлейшего князя Суворов, усердно трудившийся над реформой армии, появился при Дворе: зимой и летом 1786 г. он десять раз присутствовал за столом Екатерины Великой, в ближнем ее кругу {64} 64 Лопатин B.C. Потемкин и Суворов. М., 1992. С. 95. . Приближение Суворова к матушке-императрице оказало волшебное действие: 22 сентября полководец получил вожделенный чин генерал-аншефа.

В октябре 1786 г. Александр Васильевич направился с Потемкиным на юг, в Екатеринославскую армию [56] В классических публикациях документов и писем полководца между декабрем 1784 г. и августом 1787 г. зияет лакуна (не считая пары хозяйственных писем Суворова-помещика). Аналогичная лакуна присутствует в исследованиях о Суворове, несмотря на наличие ряда документов о его деятельности в Новороссии в архивах Днепропетровска, Одессы и Киева (библиография: Д. IV. С. 557–558). . Благодаря высочайшему покровительству, полководец получил карт-бланш на самые смелые действия по обустройству и заселению Дикого поля. В короткий срок Суворов сделал для процветания Ново-россии — так называлась освобожденная от власти турок и татар земля на Юге России, от Кубани до Бессарабии — больше, чем другие начальники успевали за десятилетия. Он заботился о солдатах и учил войска, которым предстояло вскоре защитить южный рубеж государства. Он строил храмы и города, крепости и порты. Он переселял сюда купцов, ремесленников и крестьян, которые получали свободу от налогов и защиту военной администрации.

Когда Екатерина Великая с австрийским императором Иосифом II путешествовала на юг России, в Новороссию и Крым — она увидела не игрушечные «потемкинские деревни». Эту легенду придумали и подленько запустили в XVIII в. зарубежные враги России, опираясь на злобные сплетни завистников светлейшего князя Потемкина при Дворе. Ее расцветили и сделали популярной русские, особенно полюбившие клеветать на свою страну в XIX в. {65} 65 Подробно: Лопатин B.C. Потемкин и Суворов. М., 1992. С. 101–116. Завистников и иноземцев можно понять: взору императрицы и сопровождающих ее лиц на месте Дикого поля вдруг предстал цветущий, густо населенный край, лучшая в мире армия и новый Черноморский флот с базами в Севастополе, Таганроге и Херсоне.

Суворов в 1787 г. с гордостью принимал Екатерину в Екате-ринославском (!) крае и лично показывал здесь свои достижения. У него не было сомнений, что русская армия и новорожденный флот могут все это надежно защитить.

Крепость Кинбурн и военно-морской порт Херсон находились в ведении Суворова, когда Турция очертя голову бросилась в войну с Россией и Австрией в 1787 г. Ее правительство усугубило свое несчастье, избрав Кинбурн-Херсонский район направлением главного удара. Здесь турки могли многократно превзойти русских силой. Их крепость и порт Очаков были в ясную погоду видны из Кинбурна. Флот Оттоманской Порты господствовал на волнах, с трех сторон омывавших Кинбурнскую косу, которая запирала устье Днепра. Замысел учитывал все, кроме наличия в фокусе боевых действий Суворова.

Направление главного удара турок было вполне разумным и естественным. Оно создавало неодолимое препятствие для наступления русской Екатеринославской армии через Очаков вдоль Черного моря к Бугу и Днестру. При успехе русские рассчитывали, соединившись с австрийской армией, наступать к Дунаю и далее на Стамбул. Украинской армии Румянцева отводилась роль прикрытия и резерва. Таврический, Кубанский и Кавказский корпуса предназначались для обороны.

Захват турками Кинбурнской косы позволял им надежно блокировать в Херсоне русскую эскадру из 2 линейных кораблей, 3 галер, 3 канонерских лодок и 290 мелких судов; там, в Глубокой гавани, стояли также недооснащенные линкор и фрегат. Учитывая, что весь Черноморский флот в Севастополе состоял из 5 линкоров, 19 фрегатов, 1 бомбардирского корабля, это был бы сильнейший удар. Суворов, как всегда подстраховываясь, спешил вывести в Севастополь недооснащенные корабли (Д II. 276).