М Стрешинский - Генерал Симоняк

Странные гости, - подумал Давиденко. - Зачем их сюда принесло?

Приказав солдату-разведчику тщательно наблюдать, Давиденко быстро спустился вниз.

Донесение о том, что происходит на границе, полетело из батареи в полк, из полка - в штаб бригады, и через некоторое время начальник разведки майор Трусов докладывал комбригу.

- Незнакомые гости? - переспросил Симоняк. - Но это, пожалуй, не гости, а хозяева: немцы. До поры до времени прятались, теперь вылезли наружу.

Обстановка становилась тревожной. Вскоре Симоняк беседовал с Кабановым, тот рассказал о приезде из Хельсинки советского посла.

- Семью с Ханко забирает.

- Почему? - спрашиваем его.

- В Хельсинки, - отвечает, - под дипломатическим покровительством ей будет спокойнее.

- Есть что-нибудь новое?.

- Немцы, - говорит, - высаживают войска в Финляндии. Война, видимо, не за горами.

Обдумав всё это, комбриг решил вывести несколько батальонов на передний край, занять построенные дзоты, установить в них орудия и пулеметы, завезти два - три боекомплекта снарядов.

Решение Симоняка даже в штабе бригады показалось рискованным. Не вызовет ли этот шаг дипломатических осложнений? Еще придется, чего доброго, расплачиваться за самостийность. Симоняк выслушал эти доводы и твердо повторил:

- Войска выводить в. боевые порядки. И делать всё скрытно.

На рассвете 22 июня 1941 года Германия начала войну против Советского Союза.

Финляндия, правда, еще говорила о своем нейтралитете.

- Какой, к черту, нейтралитет! - вырвалось у. Симоняка. - Они пока не стреляют, но ужами ползают возле наших границ, ведут воздушную разведку. Хотят врасплох захватить.

В эти дни комбриг действовал с необыкновенной энергией. У него не было свободной минуты. Не удалось даже выкроить времени, чтобы проводить на корабль семью, которая вместе с семьями других командиров эвакуировалась в Таллин. Теплоход уходил в тринадцать часов. А в это время комбриг ставил задачи командирам полков и специальных частей.

Около полуночи в блиндаж командира бригады протиснулся бритоголовый гигант майор Кожевников из штаба строительства укрепленного района. Выпрямившись, он уперся головой в бревенчатый потолок.

- Садитесь, майор, - предложил Симоняк, - не то, гляди, еще головой брешь пробьете.

Майор спокойно уселся.

- Повыше-то блиндажи строить не мешает, товарищ полковник.

- Может быть, - проговорил неопределенно комбриг. - У вас-то в укрепрайоне по части строительства больший опыт. Если б надеялись на вас...

- Да я там без года неделю...

- Знаю, - сказал комбриг. - Знаю и то, что во время зимних боев на Карельском вы были начальником штаба полка. Теперь снова придется воевать. Ваши люди не сдрейфят?

- Не должны, - раздумчиво пробасил Кожевников, - народ рабочий, в основном ленинградский.

- Формируйте из них полк. Вас назначаю командиром.

Комбриг поставил новому полку задачу - быть готовым к борьбе с воздушным десантом противника, строить противодесантную оборону, ставить на местах, удобных для приземления с воздуха, колья с проволокой, малозаметные препятствия, расположить в укрытиях зенитные пулеметы...

Симоняк подвел Кожевникова к карте, показал район на побережье:

- А вот здесь совершенствуйте наземную оборону; ройте противотанковый ров, ставьте надолбы, противотанковые огневые точки. Действуйте!

Кожевникова в кабинете комбрига сменили Афанасьев и Захаров - слушатели Военно-инженерной академии. На Ханко они проходили преддипломную практику.

- Вот телеграмма, - заговорил Симоняк, - предлагают вам выехать в Москву, оформлять дипломную работу, но мне думается, вам нет смысла ехать. Тут, на Ханко, будет такая дипломная работа, что никакая другая с ней не сравнится... Согласны?

- Мы остаемся, товарищ полковник, - сказал, посмотрев на друга, Захаров.

Афанасьев согласно кивнул головой.

- Вот и хорошо, - одобрил комбриг. - Помогите майору Кожевникову формировать из строителей полк. Вас, товарищ Афанасьев, назначаю командиром батальона, а Захарова начальником штаба.

Блиндаж затем заполнила группа артиллеристов. Командир артиллерийского полка майор Иван Осипович Морозов доложил о боевой готовности дивизионов. Комбриг потребовал:

- Все орудия укрыть, для каждого строить дзот.

- Есть вопрос, товарищ полковник, - сказал майор Морозов. - У нас нет дальнобойной артиллерии. Как же бороться с вражескими батареями? Может, выдвигать огневые позиции вперед?

- Идея правильная, хоть и кажется рискованной, - после минутного раздумья сказал Симоняк. - А чтоб меньше было риска, стройте дзоты покрепче. Но помните: на что раньше уходил месяц, сейчас нельзя тратить больше недели.

Рано утром командир бригады ехал к Петровской просеке.

Солнце поднималось, окрасив в багровый цвет морские просторы. Вдали виднелись туманные силуэты сторожевых судов. На побережье в лесу всё дышало теплом и покоем. Как будто и не было войны.

К штабу второго батальона вела узкая тропка. Шагая по ней, Симоняк столкнулся с майором Путиловым. Взглянув на его усталое лицо, на запыленные сапоги, командир бригады понял, что начальник штаба 335-го полка провел не один ночной час на переднем крае.

- Как там?

- Пока не стреляют, но и ведут себя не так, как прежде.

- А что?

- Очень много наблюдателей у них. Подходят к самому противотанковому рву. И вот еще: начали разбирать железнодорожную линию на Выборг. О молоке вам докладывали?

- Да. Как дело было?

- Вчера мы направили, как обычно, солдат к шлагбауму за бидонами с молоком и сметаной. Вернулись они с пустыми руками. Я сам решил сходить. Из пограничной будки выскочили два стражника. В чем дело? - спрашиваю. - Где молоко? - Ничего, - говорят, - вам не будет больше. И нахально смеются. На этом дипломатические переговоры закончились.

- Вряд ли придется возобновлять их, - сухо произнес Симоняк.

Он отпустил Путилова, а сам со связным направился дальше. В штабе батальона ни Сукача, ни Меньшова не оказалось. Они, как доложил дежурный, находились на Петровской просеке.

Всех тянуло туда, к переднему краю, где лишь небольшая полоса земли отделяла наши позиции от финских.

Ночь напролет ползал по Петровской просеке командир саперного взвода Анатолий Репня. Для саперов горячие дни начались много раньше. Еще в апреле сорокового года, едва первый эшелон высадился на Ханко, Репня и его товарищи москвич Анатолий Думчев, татарин Фасах Кашапов, украинец Михайло Лономаренко облазили с миноискателем буквально весь перешеек и южные острова. Их осторожные пальцы даже в темноте на ощущу распутывали переплетения тонких, как волос, проволочек и вынимали взрыватели из мин. Этому искусству саперы научились в боях на Карельском перешейке. А в последние дни они под покровом белесой весенней ночи ставили минные поля, малозаметные препятствия перед нашим передним краем. Приходилось работать лежа на земле метрах в двадцати от финнов.