Сергей Голубов - Полководцы гражданской войны

…В полночь Фабрициус телеграфировал:

«Москва. Кремль. Председателю Совета Народных Комиссаров В. И. Ленину.

Вчера вечером, 25 ноября с. г., в 16 часов 30 минут доблестными красноармейскими частями Торошинского участка с бою взят город Псков. Белогвардейские банды при дружном натиске наших частей разбежались.

В городе приступлено к восстановлению советской власти».

Рабочие красного Питера вручили героическому 49-му Гдовскому полку Красное знамя. Комиссар Фабрициус получил от питерцев памятную награду — шашку в серебряной оправе.

После освобождения Пскова Ян Фабрициус был назначен комиссаром среднего Псковского боевого участка. В его состав вошли части Новгородской дивизии и 2-й латышской бригады. Они должны были освободить оккупированную немцами Латвию.

Под имением Нейгаузен немецкая Железная дивизия решила задержать продвижение латышских стрелков. Завязалось упорное сражение.

Васильев и Фабрициус на бронепоезде «Красный финляндец» немедленно выехали на боевую позицию. В решающую минуту боя они бросили на помощь латышским стрелкам бронепоезд «Атаман Чуркин» и бронепоезд «Коммунар». Части Железной дивизии были выбиты из Нейгаузена и стали отходить на Верро и Валк. Но и на этих рубежах им не удалось удержаться. Части Среднего Псковского боевого участка, сломив сопротивление противника, пробились к Зеговольдским укрепленным позициям.

29 декабря 1918 года красные полки 24 часа непрерывно атаковали укрепленные высоты Зеговольда. Не перевес сил, а храбрость и верность долгу принесли латышским стрелкам новую победу. Железная дивизия немцев и отряды ландсвера откатились на Хинценбергские позиции.

Эти высоты Фабрициус и его товарищи по оружию знали по оборонительным боям осени 1917 года. Теперь немцы поставили здесь бетонные и железные колпаки на всех буграх, просеках, перекрестках дорог. Они прикрыли глубокие траншеи семирядным проволочным забором, вырубили кусты и деревья, мешавшие вести фланговый пулеметный огонь.

По просьбе председателя Советского, правительства Латвии Петра Ивановича Стучки комиссар Фабрициус выехал в Венден для личного руководства боевыми операциями. Вместо бесплодных кровопролитных лобовых атак он решил нанести фланговые удары по вражеским укреплениям. В ударные отряды были отобраны лучшие бойцы-коммунисты.

…В новогоднюю ночь на правом и левом флангах Хинценбергского укрепленного района началась сильная ружейная и пулеметная стрельба. И сразу же по приказанию Фабрициуса открыли огонь орудия, подвезенные к самым высотам. Они прорубили проходы для пехоты в проволочных заграждениях, разрушили заранее разведанные пулеметные гнезда врага.

Неожиданная частая пулеметная дробь на флангах, а затем и в тылу привела в смятение германских солдат, оборонявших твердыни Хинценберга. В панике они бежали в лес…

К утру командир немецкой Железной дивизии ввел в бой резервы. Навстречу наступавшим латышским стрелкам вышел бронепоезд. За ним развернутыми цепями двигались солдаты.

Красноармейцы остановились, залегли. Вражеский бронепоезд неотвратимо приближался.

Из березовой рощи гулко грянул орудийный выстрел. Все видели: снаряд ударил в дверь бронепоезда и со скрежетом выдрал ее. Второй снаряд разбил бортовое орудие. Стрелки поняли: у прицельного прибора стоит бывалый наводчик.

Бронепоезд обрушил ответный огонь на березовую рощу. Густое облако дыма и снега окутало деревья. Но вот новый выстрел грянул из черной рощи, и у самого паровоза взметнулось неистовое алое пламя.

Когда упали комья земли и улеглась пыль от взрыва, бойцы закричали радостно и громко: бронепоезд пятился назад.

А в березовой роще наводчик смахнул рукавом шинели пот и крикнул:

— Живей подавай, живей, уходит!

Ему не ответили. Наводчик оглянулся и увидел у разбитого осколками снарядов ящика заряжающего. Он лежал на боку, цепко сжав мертвыми пальцами снаряд. Раненый командир орудия подполз к щиту, встал на колени, крикнул:

— С какого полка будешь, товарищ? Возьму в расчет.

Наводчик расправил длиннейшие усы и сказал, хитро щуря глаза:

— Спасибо за честь. Видно, вы из новеньких. Будем знакомы. Военный комиссар Фабрициус.

— Вот вы какой, товарищ комиссар, — засмеялся командир орудия. — Лучшего наводчика мне не найти.

— Подберем, — сказал Фабрициус и торопливо зашагал к цепи стрелков.

Цепи немецких гренадеров отбили залповым огнем.

— Даешь Ригу! — пронеслось по всему фронту, и латышские стрелки пошли по глубокому снегу к притихшему темно-синему лесу.

Враг бежал. Красные бойцы захватили артиллерийскую батарею, 30 пулеметов, вагон снарядов.

Утром 3 января в Ригу вступили полки 2-й латышской бригады и 10-й Новгородский полк. Фабрициус прибыл в город вместе с Петром Стучкой на бронепоезде, отбитом у врага.

Вот и пришла пора желанных встреч с друзьями-подпольщиками, пора ликования и радости. Еще дымились стены подожженных немцами старинных зданий, еще вели огонь уходящие в Либаву корабли, а уже на улицах взбудораженной Риги из рук в руки переходили пахнущие типографской краской газеты «Наша правда» и «Циня», рассказывающие о великой победе восставших рабочих и красных латышских стрелков, о становлении советской власти в Латвии.

В тот же день чрезвычайный военный комиссар Фабрициус передал телеграмму:

«Москва. Председателю Совета Народных Комиссаров товарищу В. И. Ленину.

Председателю ВЦИК товарищу Я. М. Свердлову.

Во время боев 31 и 1 января под натиском доблестных латышских стрелков пала передовая твердыня Риги, укрепленная немцами еще в прошлом году, мыза Хинценберг. Белые были разбиты наголову, вся их артиллерия и пулеметы были захвачены героями-латышами. Этот бой предрешил падение Риги. Сегодня, 3 января, наши доблестные латышские стрелки принесли в подарок пролетариату Латвии Ригу.

Да здравствует отныне и навсегда Красная Рига. Поздравляем Вас, наших передовых пролетарских вождей, с этой крупной победой красных войск».

Отправив телеграмму, Фабрициус вышел на улицу и долго смотрел на алые флаги, развевающиеся на заснеженных зданиях. Невольно вспомнил юные годы, пролетевшие в этом чудесном городе. Здесь он работал на заводе Минута. Здесь в марте 1903 года вступил в ряды латышской социал-демократической партии, стал профессиональным революционером. Отсюда в феврале 1904 года ушел, звеня кандалами, в далекий Якутский край. Пережил каторгу, ссылку и по указанию родной партии вернулся из Сахалина на Рижский фронт в начале 1916 года. Вместе с товарищами по оружию защищал Ригу в знаменитых августовских боях 1917 года. Тяжело было оставлять ее немцам. И вот наконец-то свободна родная Рига.