Олег Санаев - Земля круглая. Доказал Евгений Гвоздев

Вообще Бразилия его разочаровала. Во-первых, он опоздал на карнавал, не услышал самбы и не увидел смуглых танцующих красоток в перьях; во-вторых, Бразилия оказалась родной сестрой России по размаху и организованности бюрократии. Достаточно сказать, что приход в Рио-де-Жанейро «русо навиганте» оформлял ровно четыре дня, непрерывно мигрируя между капитаном порта, пограничниками, таможней, полицией штата, федеральной полицией и непонятной службой вроде нашего экологического контроля. Оформиться так и не успел, так как его неказистую яхту попросили убраться из фешенебельного яхт-клуба, где она своим видом портила общую картину.

Еще одним неприятным открытием стало то, что в Бразилии, как ни удивительно, существует расизм или, скажем так, его проявления. Выставляя Гвоздева со своей акватории, генеральный менеджер яхт-клуба, то ли извиняясь, то ли объясняя ситуацию, сообщил: «Даже Пеле, даже японцы и китайцы с их деньгами не могут быть членами нашего яхт-клуба. Только для белых – такова традиция…» Гвоздев до сих пор возмущается, вспоминая этот эпизод, и примирить его с тамошней действительностью не могло даже то, что у него в Бразилии был неплохой рейтинг. Журналисты потрудились над созданием его известности. Особенно телевизионные, как раз федеральные и каждого приморского штата, мимо которых он проходил. А поразивший бразильцев снимок, где российский яхтсмен-пенсионер демонстрирует свою мини-яхту на балконе второго этажа, обошел многие газеты и попал на обложку крупного яхтенного журнала.

Из Рио «Саид» ушел 7 апреля 2000 года, и продолжилось плавание, в котором, по его словам, не было ничего примечательного, если не считать, что в Буэнос-Айресе он снова получил немного денег из Махачкалы, а в порту Мар-дель-Плата хозяин магазина яхтенных принадлежностей подарил ему новый 3-сильный мотор «Джонсон». Аргентинца взволновало, что российский моряк идет в Магелланов пролив, располагая только парусами. Подарок, видно, был сделан от души: мотор верой-правдой служил Гвоздеву три года, и именно под ним «Саид» входил в родной порт 9 августа 2003 года.

Открытием стала огромность континента справа. Пока махачкалинец «спускался» вдоль его восточного берега, закончился 2000 год. Наступление третьего тысячелетия он встретил в аргентинском порту Сан-Хулиане.

Несмотря на разгар южноамериканского лета, постепенно холодало – давала себя знать близость Антарктиды. Теплая одежда была подготовлена, пригодился хороший спальный мешок. Но конденсат на стенах неутепленной каюты и сырость стали досаждать еще в Ро-соне. Здесь-то и пригодились газовый баллон и рефлектор для сушки одежды, купленные еще в Монтевидео.

Ко входу в Магелланов пролив со стороны Атлантики, к мысу Девственниц, Гвоздев подошел 21 января 2001 года, а через 10 дней, 1 февраля ошвартовался у причала чилийского порта Пунта-Аренас в самой середине пролива. Атлантическая часть второй кругосветки капитана с Каспия закончилась.

На преодоление остальной, Тихоокеанской части Магелланова пролива ему понадобилось еще 27 дней, то есть в сумме 38. Интересно, что сам Магеллан потратил на этот же путь те же 38 суток. И, видимо, это не совпадение, а мореходная практика.

Евгений Гвоздев, как типичное «лицо кавказской национальности» и южный человек, терпеть не может холода. Вернее, сильно его не любит, потому что некомфортные температуры, близкие к нулю градусов, терпеть ему все же приходится. Со всеми сопутствующими прелестями – каплями конденсата на стенках и потолке каюты, невозможностью раздеться и помыться, спаньем в обнимку с металлической канистрой, заполненной горячей водой.

Все так и было на этот раз: хоть и удалось подгадать проход Магелланова пролива к концу южноамериканского лета (21 янв. – 6 марта 2001 г., включая время стоянки в Пунта-Аренас), главными ощущениями от 38-суточного перехода остались холод и сырость. А еще усталость от непрерывной вахты на руле из-за столь же непрерывного встречного ветра.

29 дней, фактически весь февраль, «Саид» преодолевал суровый и сказочно красивый пролив влавировку, то есть против ветра. Хуже в этом смысле капитану пришлось только в Красном море, но там хоть было тепло. На тридцатый день борьбы, то есть где-то на середине 300-мильного пролива, Гвоздев, прокляв все на свете, сдался и повернул обратно, в Атлантику. Но следом, буквально через несколько часов, ветер все же сменил направление, снова стал встречным – не оставалось ничего другого, как еще раз развернуться и пойти к Тихому океану.

Сейчас, через четыре года после тех событий, когда крохотная 3,7-метровая российская яхта преодолела Магелланов пролив и свернула в пролив Смит, ее капитан называет этот переход хорошей штурманской школой, но и признается, что было, мягко говоря, тяжело. Слишком многого не хватало у Е.Гвоздева на яхте, чтобы чувствовать себя в проливе свободно, как капитаны туристических, совсем не парусных судов, сновавших здесь в обоих направлениях. Неожиданно для путешественника это место оказалось обжитой морской дорогой. Здесь он встретил два российских теплохода – «Южморгеология» (научный) и «Максим Горький» (круизный), с помощью которых его продовольственные проблемы были решены на несколько месяцев вперед.

Близость студеной Антарктиды ощущалась, несмотря на здешнее лето, очень явственно, а яхта самодельно-каспийской постройки не была утеплена. Вдобавок она имела слабенький 3-сильный мотор, который здесь не справлялся даже с приливно-отливными течениями, не говоря о хаотичной смене могучих ветров. То есть суденышко было сильно ограничено в маневре и движении, и, тем не менее, каждый вечер Е.Гвоздев подходил к берегу, так как двигаться по ночам из-за отсутствия локатора не мог.

Близость Антарктиды дает о себе знать

Денег на новые карты из магазина яхтенных принадлежностей у капитана не было, и он пользовался старыми, выменянными и подаренными. А они нуждались в корректировке, на них зачастую не были обозначены ни давно затонувшие суда, ни новые буровые платформы, появившиеся здесь в последние годы. Поэтому средняя скорость и без того тихоходного «утюжка» была невелика.

Из-за того, что газовый калорифер мгновенно нагревал каюту и дышать становилось нечем, основательно просушиться не удавалось. Приходилось работать во влажной одежде, пореже переодеваться, иногда протираясь спиртом для дезинфекции. Выручали отличный спальный мешок, канистра с горячей водой, и хорошо еще, что не было проблем с продуктами. А тем более с пресной водой: приставал к берегу в любом месте, где были ручьи или речки. Встречались старые, оборудованные давным-давно стоянки – чаще всего это закрепленное в скале замшелое причальное кольцо, а рядом стекающий в пролив приветливый родничок. Но местные туристические проспекты предупреждают о возможных ночных визитах диких зверей, в частности, пум. Так что ночевал Е.Гвоздев в некотором отдалении от берега, на надежном якоре. Или двух.