Ольга Елисеева - Потемкин

Когда в 1989 году публикация Барскова увидела свет на русском языке (ранее, в 1934 году, она вышла в Париже [427] Lettres d'amour de Catherine II a Potemkine. Paris, 1934. 9ВИ. 1989. № 7. С. 118. ), представивший ее читателям Н. Я. Эйдельман составил свое предисловие. Он также останавливался на вопросе о венчании: «Переписка содержит подробности, подтверждающие факт тайного брака Екатерины и Потемкина» [428] ВИ. 1987. № 7. С. 118. .

Современная английская исследовательница И. де Мадариага при написании фундаментальной монографии о екатерининском царствовании не обошла вопроса о положении Потемкина. «Письма Екатерины Потемкину подтверждают, что они были тайно обвенчаны. В ее письмах она часто называет его мужем и дорогим супругом… Возможно, из-за большого напряжения страсть Екатерины и Потемкина длилась недолго, однако в повседневной жизни они продолжали вести себя как женатая пара, до конца дней соединенная сильной привязанностью и абсолютным доверием… Десятилетняя разница в возрасте между ним и Екатериной значила все меньше по мере того, как оба старели. С годами он стал велик сам по себе… Вероятно, его пребывание рядом с Екатериной в масштабах страны играло стабилизирующую роль, так как отчасти удовлетворяло потребности русских в мужском правлении…

Екатерина обращалась с Потемкиным как с принцем-консортом. Она публично посещала его с целью подчеркнуть его статус, царские эскорты были обеспечены ему, где бы он ни ехал… Он вел себя как император, и люди видели в нем владыку. Без сомнения, зависимость Екатерины от Потемкина как от фактического, если не юридического, консорта объяснялась личной доверенностью… Он гарантировал Екатерине безусловную преданность, в которой она так нуждалась… Человек огромных познаний, он был более чем кто-либо при екатерининском дворе близок к родным корням русской культуры в ее церковно-славянском и греческом проявлениях и менее других затронут интеллектуальной засухой просвещения» [429] Madariaga I. de. Russia in the Age of Catherine. P. 343–344, 567, 580. .

Более корректным, чем «принц-консорт», нам кажется термин, предложенный современным российским исследователем В. С. Лопатиным. Он именует Потемкина «фактическим соправителем» Екатерины. Огромное влияние князя на императрицу историк объясняет «великой тайной», связавшей Екатерину и ее соратника. «Сохранилось более двадцати писем-записочек Екатерины Потемкину, в которых она называет его „милым мужем“, „бесценным супругом“, а себя „верной женой“. Записки не датированы, но по содержанию можно догадаться, что бракосочетание произошло весной». Исследователь называет и предположительную дату венчания — 30 мая 1774 года. Среди многочисленных наград и пожалований, которыми Потемкин был осыпан весной 1774 года, лишь чин генерал-аншефа, по мнению Лопатина, окутан некой таинственностью. Впервые Потемкин был назван генерал-аншефом в начале августа. В списках Военной коллегии Григорий Александрович следует сразу за Н. В. Репниным, получившим чин 3 августа, но с оговоркой: позволить ему считаться генерал-аншефом с 30 мая. «Совершенно очевидно, что этой датой отмечено какое-то важное событие, — пишет Лопатин. — Таким событием могло быть только венчание Потемкина с императрицей. Но присвоение нового чина своему избраннику в условиях неоконченной войны могло возбудить большое недовольство… Общий подъем, вызванный известием о мире, позволил огласить уже решенное производство без лишних кривотолков» [430] Лопатин В. С. Потемкин и Суворов. С. 21–24. .

Приведенная гипотеза кажется весьма любопытной. Однако следует учитывать, что с 21 апреля по 5 июня двор провел в Царском Селе [431] КФЦЖ 1774 года. СПб., 1864. С. 197–278. , откуда незаметно выскользнуть для тайного венчания в Петербург было нелегко, особенно между Вознесением и Троицей, когда в загородной резиденции собралось множество гостей, для того чтобы вместе с государыней отметить эти праздники.

Кроме того, в мае, не боясь кривотолков, Екатерина вводит Потемкина в Совет. А летом ставит во главе Военной коллегии. Думаем, что «некая таинственность», которой окутан чин генерал-аншефа, связана именно с этим. Двигаясь наверх, Григорий Александрович серьезно нарушал старшинство. В данном случае задеты оказывались интересы Репнина, под началом которого, как мы помним, некоторое время служил Потемкин. По правилам бывший подчиненный не должен был получить производство раньше командира. Во всяком случае, об этом старались не заявлять гласно, поэтому и обнародовали пожалование только в августе, после Репнина. Однако в служебных документах пометили производство с 30 мая, чтобы дать Потемкину необходимое «старшинство» и сделать его назначение вице-президентом Военной коллегии не столь вопиющим нарушением субординации.

Приняв эти возражения, Лопатин в предисловии к изданию писем Екатерины и Потемкина сделал новую попытку установить дату венчания: «Сближение началось в феврале. Решительное объяснение произошло 27.II, а 3.III начался Великий пост. По церковным правилам во время поста таинство бракосочетания не совершается. Не совершается оно и на Светлой пасхальной седмице. Пасха 1774 г. приходилась на 20.IV. Следовательно, до 28.IV Екатерина не могла венчаться. 29.IV двор переехал в Царское Село… Двор вернулся в столицу лишь 5.VI. Лишь 7-го Екатерина могла вздохнуть свободно: никого из Орловых в городе не было. Но 7-е — суббота — запретный день (наряду со вторником и четвергом) для венчания. Через неделю (15.VI) наступал Петровский пост, длившийся почти месяц… Остаются всего четыре дня, пригодные для венчания: воскресенье 8 июня, праздник Животворящей Троицы; понедельник 9.VI — праздник Сошествия Святого Духа; среда 11.VI и пятница 13-го. Близость Потемкина к церковным кругам, его приверженность к церковным обрядам позволяют утверждать, что венчание состоялось на Троицу — 8.VI. По приметам, брак, заключенный в такой большой праздник, считался особенно счастливым» [432] Екатерина II и Г. А. Потемкин. Личная переписка. С. 513–514. .

Мы позволили себе это историографическое отступление, поскольку без приведенной информации трудно разобраться в отношениях наших героев. Екатерина и Потемкин считали друг друга мужем и женой и, вероятнее всего, были ими. Желание найти документ с гербовой печатью, подтверждающий факт заключения брака, упирается в невозможность тралить дно Черного моря от Одессы до Крыма в поисках заветного сундучка Е. К. Воронцовой или проводить эксгумацию могилы А. Н. Самойлова, который в буквальном смысле унес тайну венчания в гроб. Вернемся к событиям 1775 года, когда «молодожены» отправились в Москву.

Практически весь 1775 год императрица провела в Первопрестольной. После подавления крестьянской войны ей необходимо было показаться в Москве, еще недавно трепетавшей при приближении Самозванца. «В детской сидят наши мамушки и толкуют о нем, — вспоминала мемуаристка Е. П. Янькова, — придешь в девичью — речь о Пугачеве; приведут нас к матушке в гостиную — опять разговор про его злодейства, так что и ночью-то, бывало, от страха и ужаса не спится: так вот и кажется, что сейчас скрипнет дверь, он войдет в детскую и нас всех передушит» [433] Рассказы бабушки. Из воспоминаний пяти поколений, записанные и собранные ее внуком Д. Благово. М., 1989. С. 22. . Вереница блестящих праздников и красочных зрелищ, тянувшаяся несколько месяцев, призвана была излагать мрачное впечатление от пережитого.