Ольга Елисеева - Потемкин

Жили они в родовом поместье Журавино близ города Чернь на Киевской дороге южнее Тулы. А не в Большом Скуратове, как указывал Карабанов, поскольку села с таким названием среди вотчин Ивана Ивановича Скуратова нет. Что же касается села Маншино, то оно располагалось не под Пензой, а под Тулой (как раз недалеко от Журавина) и принадлежало не Александру Васильевичу Потемкину, а его родной сестре Марье Васильевне в замужестве Араповой. У нее-то, по всей видимости, и гостил майор Потемкин, когда повстречал красавицу вдову.

Писаренко локализует это событие между 1724 и 1726 годами [75] Писаренко К. А, Насколько достоверна… С. 72. . В декабре 1726 года Арапова скончалась. Ее брат тем временем пребывал в разъездах, поскольку Вотчинная коллегия искала ближайшего наследника три года, и только в октябре 1729 года Александр Васильевич вступил в права владения Маншином. Таким образом, рассказ Караганова оказывается опровергнут по всем пунктам, кроме главного — двоеженства. Ведь нет точных данных о том, что в это время Мария Ивановна уже постриглась.

Вероятно, она жила в обители, исполняя послушание. Найдя невесту, Александр Васильевич мог постараться ускорить дело с уходом первой жены в монастырь. Возможно, даже ездил навестить ее с новой избранницей, из чего впоследствии выросла легенда о слезных уговорах Марины Ивановны уйти в монастырь. Однако нам кажется столь же вероятным и другое время знакомства родителей нашего героя — конец 1729 года, когда Александр Васильевич получил Маншино и приехал его осмотреть. В марте 1730 года, как мы видели выше, Дарья Васильевна уже была его женой. Короткий, быстро сладившийся роман между пожилым, уже покинувшим армейскую службу воеводой Алатырской провинции и двадцатишестилетней вдовой. В этой версии больше деталей совпадает с карабановским рассказом. Однако разнится главное — Марина Ивановна уже как минимум четыре года была пострижена.

Семья Карабанов оказался прав в одном: отец нашего героя «был человек оригинальный». Он женился на молодой, красивой и состоятельной женщине, однако выбор его выглядел очень нетрадиционно в глазах смоленской родни. Земляк и дальний родственник Потемкиных Л. Н. Энгельгардт писал в мемуарах: «…Со времен завоевания царем Алексеем Михайловичем Смоленска они (смоленские дворяне. — О. Е.), по привязанности к Польше, брачились вначале с польками, но как в царствование императрицы Анны Иоанновны были запрещены всякие связи и сношения с поляками, даже ежели у кого находили польские книги, того ссылали в Сибирь; то сперва по ненависти к русским, а потом уже по обычаю, все смольяне женились на смольянках. Поэтому можно сказать, что все смоленское дворянство между собою сделалось в родстве. Первый женился на русской Яков Степанович Аршеневский, второй — отец светлейшего князя Григория Александровича Потемкина» [76] Энгельгардт Л. Н. Записки. С. 217. .

Привезти под Смоленск «русскую» значило во многом бросить вызов традициям, а возможно, и оказаться в изоляции от соседей. Однако Александра Васильевича это не испугало. У семьи были имения в разных губерниях России. Если бы чета Потемкиных не ужилась со шляхтой Духовщинского уезда, где располагалось Чижово, она всегда могла перебраться обратно под Тулу или даже жить в Москве в собственном доме на Большой Никитской улице.

Однако Дарья Васильевна сумела поладить с соседями и даже завоевать среди них авторитет. Для окружающих уездных дворян она была, что называется, «столичная штучка», и местные дамы скоро начали ей подражать. «Мать князя Таврического, — писал другой мемуарист — С. Н. Глинка, тоже земляк и тоже родственник Потемкиных, — была образцом в целом околотке. По ее уставам и одевались, и наряжались, и сватались, и пиры снаряжали. Это повелительство перешло и к ее сыну» [77] Глинка С. Н. Записки. С. 321. .

Полагаем, что родители Потемкина во многом стоили друг друга. Александр Васильевич был решителен, болезненно щепетилен, скор и крут. Ему дела не было до мнения окружающих. Многие из этих качеств унаследовал Гриц. Дарья Васильевна также не отличалась робостью, чувствовала уверенность в себе и привыкла верховодить. Вероятно, она хозяйничала еще у Скуратовых. Ведь оба сына ее покойного мужа — Алексей и Дмитрий — служили, стало быть, не жили дома, и молодая вдова оставалась с дряхлой свекровью Марьей Федоровной, которой было уже за семьдесят. Таким образом, повседневные дела по управлению имением волей-неволей ложились на плечи Дарьи Васильевны. Возможно, она потому и не вернулась к отцу, что в Журавине чувствовала себя вольготней, чем в родовой вотчине.

Когда Дарья Васильевна вторично вышла замуж и уехала, старушка Скуратова помыкалась немного одна и засобиралась в монастырь. Доглядеть за свекровью стало некому, а сама Марья Федоровна «за совершенной своей дряхлостью» управлять хозяйством внуков не могла. Кстати, время вклада Скуратовой в «Страшной девич монастырь» — апрель 1732 года [78] РГАДА. Ф. П83. Оп. 1. № 40. Л. 1–3. — говорит в пользу более поздней датировки свадьбы родителей Потемкина — конец 1729-го или начало 1730 года. Прежде, при хозяйственной, заботливой невестке, бабушке просто незачем было выкупать себе келью.

Для самой же Дарьи Васильевны началась совсем другая жизнь. Прежде всего, она стала матерью — событие чрезвычайной важности в жизни женщины того времени. Оно сразу упрочивало ее социальный статус, делало брак более весомым и в глазах окружающих, и в глазах самого мужа. От неплодной жены он мог и избавиться. Не такова была судьба второй госпожи Потемкиной.

А. Н. Самойлов, прекрасно знавший положение в семье, сообщает: «У князя Потемкина родных братьев не было, но имел пять сестер: 1-я старшая его сестра Марья Александровна выдана была в замужество за дворянина Николая Борисовича Самойлова (отца мемуариста. — О. Е .), служившего в армии капитаном… 2-я сестра князя Потемкина Марфа Александровна была в замужестве за дворянином Василием Энгельгардтом, которого род происходил от рыцарей Тефтонского ордена… 3-я… Пелагея Александровна была в замужестве за Высоцким. 4-я… Надежда Александровна скончалась девицею. 5-я меньшая Дарья была замужем за дворянином Лихачевым» [79] Самойлов А. Н. Жизнь и деяния… С. 133. .

Было бы неверным предполагать, что сразу после свадьбы семья зажила под Смоленском и все дети родились там. Ведь Александр Васильевич еще служил, сначала воеводой в Алатыре, а затем, с 1738 года в Конторе конфискаций в Москве [80] Источник. 1995. № 1. С. 22. . Самойлов специально останавливается в мемуарах на месте рождения своего дяди и уточняет, что это случилось в Чижове, а не в Москве, «как некоторые написали». Действительно, в ряде биографий Потемкина до сих пор можно встретить указание на Москву. Эта традиция берет начало от первых иностранных книг о светлейшем князе, вызвавших у Самойлова гнев грубыми ошибками и занимательными выдумками бульварного свойства. Однако и сам бывший генерал-прокурор оказался не без греха, спутав год рождения Григория Александровича и назвав 1742-й.