Павел Фокин - Маяковский без глянца

Твой стих печатается в Молодой Гвардии. Пришлю.

Получила ли ты мой первый и пятый томищи?

Что ты пишешь про новый год? Сумасшедшая! Какой праздник может быть у меня без тебя.

Я работаю. Это единственнейшее мое удовольствие. Обнимаю тебя родная целую тебя и люблю и люблю Твой Вол

Татьяна Алексеевна Яковлева. Из письма Л. Н. Орловой. Париж, 24 декабря 1928 г.:

Если я когда-либо хорошо относилась к моим «поклонникам», то это к нему, в большой доле из-за его таланта, но в еще большей из-за изумительного и буквально трогательного ко мне отношения. В смысле внимания и заботливости (даже для меня, избалованной) он совершенно изумителен. <���…> Я до сих пор очень по нему скучаю. Главное, люди, с которыми я встречаюсь, большей частью «светские», без всякого желания шевелить мозгами или же с какими-то, мухами засиженными, мыслями и чувствами. М. же меня подхлестнул, заставил (ужасно боялась казаться рядом с ним глупой) умственно подтянуться, а главное, остро вспомнить Россию. <���…> Он всколыхнул во мне тоску по России и по всем вам. Буквально, я чуть не вернулась. И сейчас мне все кажется мелким и пресным. Он такой колоссальный и физически, и морально, что после него буквально пустыня. Это первый человек, сумевший оставить в моей душе след. Ведь здесь я ни минуты не скучала по «Володям». Но по третьему Володе я тоскую. Но ты не пугайся! Это во всяком случае не безнадежная любовь. Скорее наоборот. Его чувства настолько сильны, что нельзя их не отразить хотя бы в малой мере. Счастье мое, что я не встретила его в Москве перед Парижем. <���…> М. очень, кажется, импонирует, что я работаю и очень самостоятельна. Но, постигнув тайну свободы и материальной независимости, меня теперь трудно будет «обкрутить», и многих это расстраивает. Только что получила от М. книги, а вслед телеграмму, что он не получает моих писем. <���…>

М. любит мой спортивный ансамбль, песочного цвета с серовато-серебристым мехом, который я ношу с разными фуфайками. Он находит, что мне больше всего идут спортивные вещи. М. тоже любит этот стиль.

Наталья Александровна Брюханенко:

1929. Январь. Я у Маяковского на Лубянском проезде. Вечер. Он что-то пишет за столом, я нахожусь в комнате как бы сама по себе. В это время ему приносят письмо. Он набрасывается, читает его. А потом… С большим дружеским доверием рассказывает мне о том, что он влюблен и что он застрелится, если не сможет вскоре увидеть эту женщину.

Василий Иванович Шухаев, Вера Федоровна Шухаева:

Весной 1929 года мы опять видели Маяковского в Париже, и всегда с Таней. Когда он уехал в Россию (кажется, в самом конце апреля), Таня сказала нам, что она любит Маяковского и выходит за него замуж, но он поехал сейчас на родину и к осени возвратится за нею.

Владимир Владимирович Маяковский. Письмо Т. А. Яковлевой, 3 января 1929 г.:

Таник милый, мой и любимый

в твоем последнем письме огорчила угроза – «поправлюсь, буду писать реже»

Да еще на «Вы» обозвала!

Пожалуста не осуществляй эту ненавистную фразу.

Твои строки – это добрая половина моей жизни вообще и вся моя личная.

Я не растекаюсь по бумаге (профессиональная ненависть к писанию) но если бы дать запись всех, моих со мной же, разговоров о тебе, ненаписанных писем, невыговоренных ласковостей то мои собрания сочинений сразу бы вспухли втрое и все сплошной лирикой!

Милый!

Мне без тебя совсем не нравится. Обдумай и пособирай мысли (а потом и вещи) и примерься сердцем своим, к моей надежде взять тебя на лапы и привезть к нам, к себе в Москву.

Давай об этом думать а потом и говорить. Сделаем нашу разлуку – проверкой.

Если любим – то хорошо ли тратить сердце и время на изнурительное шагание по телеграфным столбам?

31-го в 12 ночи (и с коррективом на разницу времен) я совсем промок тоской.

Ласковый товарищ чокался за тебя и даже Лили Юрьевна на меня слегка накричала – «если говорит ты настолько грустишь чего же не бросаешься к ней сейчас же».

Ну что ж… И брошусь.

Только дожму работу. Работаю до ряби в глазах и до треска в плечах. Сейчас к писанию прибавились еще ежедневные чтения пьесы и репетиции. Надеюсь в месяц скрутить всю работу. Отдохну потом. Надеюсь что мне дадут возможность по настоящему вылежать месяц другой у какого-нибудь берлинского Клемперера.

Когда я совсем устаю я говорю себе «Татюша» и опять взверяюсь в бумагу. Ты, и другое солнце, вы меня потом выласкаете. <���…>

Ты спрашиваешь про Лилю. Она милейшая, а главная ее милость в том, что она твоя сестра. Хочет учиться. Надеюсь вручить ее Голейзовскому.

Самое жгучее мое горе то, что я не могу тебя сейчас выходить и вынянчить после твоей болезни.

С этим письмом вместе шлю II том и «Хорошо». Буду писать и телеграфить. Пиши! Пиши! Пиши.

Я бросил разъезжать и сижу сиднем из боязни хоть на час опоздать с чтением твоих письмов.

Работать и ждать тебя это единственная моя радость.

Люби люби меня пожалуста и обязательно обнимаю тебя всю люблю и целую твой Вол

Эльза Триоле:

Неистовство Маяковского, его «мертвая хватка», его бешеное желание взять ее «одну или вдвоем с Парижем», – откуда ей было знать, что такое у него не в первый раз и не в последний раз?

Она переоценивала его любовь оттого, что этого хотелось ее самолюбию, уверенности в своей неотразимости, красоте, необычайности…

Владимир Владимирович Маяковский. Письмо Т. А. Яковлевой, 15 мая 1929 г.:

Дорогой, милый, мой и любимый Таник

Только сейчас голова немного раскрутилась можно немножко подумать и немного пописать. Пожалуйста не ропщи на меня и не крой – столько было неприятностев от самых мушиных до слонячих размеров что право на меня нельзя злобиться.

Начну по порядку.

1) Я совершенно и очень люблю Таника.

2) Работать только что начинаю буду выписывать свою «Баню».

3) Лиличка сначала взорвалась и рассердилась что я ее не транспортирую немедля на Эйфелеву башню но теперь успокоилась и временно помирилась на поездке в Сочи, куда она и отбывает дня через два. Надеюсь уговорить поехать и твою маму буду опираться на твой ей приказ отдыхать. Кстати, там и увидимся.

4) Вчера получил письмо от твоей мамы спрашивает о тебе – сегодня буду отвечать.

5) Книги шлю тебе сегодня 4 том и два номера Молодой гвардии с Клопом.

6) Еду из Москвы около 15–25 июня по Кавказу и Крыму – читать.

7) Пиши мне всегда и обязательно и телеграфируй без твоих писем мне просто никак нельзя.

8) Тоскую по тебе совсем небывало

9, 1–0, 11, 12 и т. д. Люблю тебя всегда и всю очень и совершенно