Чингисхан - Сокровенное сказание монголов. Великая Яса

Итак, согласно государственной идеологии Чингисхана, власть правителя должна была опираться не на какое-либо господствующее сословие, не на какую-нибудь правящую нацию и не на какую-нибудь определенную официальную религию, а на определенный психологический тип людей. Высшие посты могли заниматься не только аристократами, но и выходцами из низших слоев народа; правители принадлежали не все к одному народу, а к разным монгольским и тюрко-татарским племенам и исповедовали разные религии. Но важно было, чтобы все они по своему личному характеру и образу мысли принадлежали к одному и тому же психологическому типу, обрисованному выше» (Трубецкой Н. Взгляд на русскую историю не с Запада, а с Востока. – В кн.: Классика геополитики XX в. M.: ACT, 2003. С. 153–163).

В этой связи Э. Хара-Даван оценил значение принятия и использования уйгурской письменности: «Чингисхан своим гениальным умом оценил великое значение письменности и тотчас же воспользовался услугами того пленного сановника (по имени Тататунга. – A. M.) для удовлетворения нужд своего государства, а также для подъема культурного развития подвластных ему кочевых народов. Конечно, он мог бы воспользоваться для этой цели и другой древней цивилизацией, находившейся в пределах его досягаемости, – китайской, но он отдал предпочтение уйгурской, очевидно, потому, что она была по духу ближе кочевникам: среди уйгуров сохранялось много остатков кочевых преданий и степных обычаев. Усвоение монгольской знатью этой культуры не отрывало ее от своего народа и не подрывало в ней преданности степным обычаям…

Одним из важнейших приобретений, которое дала вновь введенная письменность, явилось то, что благодаря ей оказалось возможным закрепить и кодифицировать монгольское обычное право и народные обычаи и воззрения, разумеется, под сильным влиянием на эту кодификацию взглядов самого Чингисхана» (Хара-Даван Э. Чингисхан как полководец и его наследие. Элиста: Калмыцкое книжное издательство, 1991. С. 60.).

Тумэном левого крыла командовал Мухали, а командующим срединным тумэном был Наяа.

Хубилай (умер ок. 1211 г.) – выходец из знатной семьи племени барулас; в 1181 г. примкнул к Чингисхану. Впоследствии стал одним из его ближайших сподвижников, ведавшим всеми военными делами, являвшимся, по-нынешнему, «начальником генерального штаба».

Китайский монголовед Сайшал охарактеризовал военное строительство Чингисхана следующим образом: «Нам не известны конкретные исторические свидетельства о том, когда впервые Чингисхан создал свою армию. Однако после того, как в 1178 г. Борчу и Зэлмэ явились к Тэмужину нукерами, очевидно, в его распоряжении появилось небольшое количество воинов. А в следующем, 1179 г., когда Тэмужин, поддерживаемый Ван-ханом и Жамухой, впервые воевал с мэргэдами, у него, несомненно, уже был боевой отряд.

Вся армия Чингисхана представляла собой исключительно кавалерию. Процесс ее организации и становления можно разделить на четыре основных этапа. Первый этап – с 1178 по 1189 г. (год провозглашения Тэмужина ханом улуса «Все Монголы»). В этот период времени Тэмужин завязывал дружбу со своими будущими нукерами-сподвижниками, устанавливал контакты с новым поколением знати монголоязычных племен, при этом ставя во главу угла численное увеличение своего воинства.

Представления о формировании и организации войска в то время у Тэмужина были достаточно примитивными. В основном все съезжались на совместную облавную охоту, в остальное время – пребывали каждый в своем стойбище. Когда же объявлялся военный поход, запасшись провиантом, воины собирались в назначенное время в условленном месте. Набег на мэргэдов, который приходится на этот период времени, имел важное значение для последующего военного строительства Чингисхана.

Второй этап берет свое начало в 1189 г. с провозглашения Тэмужина в первый раз Чингисханом и подчинения им нирун-монголов, и продолжается до весны 1204 г., когда Чингисхан начал реорганизацию своей армии, сформировав ее подразделения – «тысячи», «сотни», «десятки». Этот этап можно считать периодом масштабного развертывания военного строительства, которое, и это главная особенность этого этапа, проводилось одновременно с многими боевыми кампаниями…

В течение четырнадцати лет Чингисхан участвовал в пятнадцати крупных сражениях. На этом этапе основной формой боевой организации воинства Чингисхана был курень. Хотя «курень» как организационная форма был порождением родового строя, его сущность в эпоху Чингисхана претерпела качественные изменения. Эти изменения выразились в том, что «курень», являвшийся формой совместных перекочевок скотоводов-сородичей, превратился в форму боевого построения войска при оборонительно-наступательной тактике.

Третий этап военного строительства начался весной 1204 г., когда «куренная» форма построения войска уступила свое место более компактной и эффективной «тысячной», и продолжался до 1206 г. – года провозглашения Великого Монгольского улуса. Это был период становления регулярной армии на новых принципах ее формирования.

Осуществление военной реформы диктовалось требованием практики боевых действий того времени. Бесспорно, что «курень» как организационная форма был эффективен при оборонительных действиях. Но также очевидно, что эта форма не подходила для тактики наступления по всему фронту, которую Чингисхан применял в большинстве случаев.

Четвертый этап начался после провозглашения Великого Монгольского улуса, когда был завершен переход от «куренной» формы боевого построения к формированию регулярной армии строго по десятичной системе («десятка», «сотня», «тысяча»), что позволило уже вскоре иметь десять тумэнов «железной кавалерии» (Сайшал. История Чингисхана (на монг. яз.). Улан-Батор, 2004. Кн. 1. С. 345–347).

Этих четырех сподвижников Чингисхан именовал не иначе как «четырьмя верными псами»; они возглавляли его передовые войска, отправлявшиеся в самые ответственные и тяжелые походы.

Эти четыре сподвижника Чингисхана прослыли в народе как «бесстрашные, верные витязи и мудрые советчики» Чингисхана, на которых он мог положиться в любой ситуации и был им обязан своей жизнью.

Учитывая, что выше шла речь об отважном поступке жены Борохула, Алтани, резонно предположить, что именно ее он имел в виду, когда говорил о «самых достойных» женщинах; конечно, не менее достойными высших почестей были мать Чингисхана, Огэлун, и его первая жена, Бортэ, которые имели огромное влияние на него, всегда были его верными советчиками и надежной опорой.