Алексей Ермолов - Записки русского генерала

Вскоре после сего был я в Карталинии и в [170]… отправился осмотреть Шекинскую, Ширванскую и Карабахскую провинции. Сию последнюю особенно нужно мне было видеть после набега генерал-майора Мехти-хана. Причины удаления его в Персию были следующие: родной племенник хана полковник Джафар-Кули-ага, наследующий по нем ханское достоинство, имел с ним явную вражду, которую несколько раз старался я прекратить безуспешно и которая более усилилась от несправедливости хана при разделе между ними имения.

Проезжая по городу Шуше в позднее время ночи, Джафар-Кули-ага неподалеку от ханского дома был ранен двумя выстрелами из ружей; следовавшие за ним несколько человек прислужников, испуганные, не имели смелости броситься на убийц, и они успели скрыться. Окружной в Карабахе начальник генерал-майор князь Мадатов по жалобе Джафар-Кули-аги, который по происшествии прямо к нему явился, произвел строжайшее исследование.

На хана первого пасть должно было подозрение: сам Джафар-Кули-ага доказывал, что за несколько дней предупрежден он был о сем намерении хана, и потому взяты были под стражу люди, служащие при хане, и на которых, по известной особенной их предприимчивости, удобнее мог он возложить подобное препоручение.

Между тем по другим совсем причинам арестован был знатнейший из беков, к которому наиболее имел хан доверенности, и хан, боясь, чтобы не быть изобличенным если не в намерении убийства, то в других каких-либо непозволительных поступках, паче же в худом управлении землею, против которого доходил до него ропот народа, бежал поспешно в Персию. До приезда моего приказал я отпустить в Персию оставшихся двух жен его, и не только позволил взять имущество свое, но и дал денег на дорогу.

Прибыв в Карабах, учредил я городской суд (диван); народ во всей провинции приведен был к присяге на верность подданства императору, и чиновникам поручено было, описав землю, привести в ясность принадлежащее казне имущество. Я оставил имущество каждого неприкосновенным, прежние права и обычаи в прежней силе.

Главнейшего из беков, который именем хана управлял землею, пользуясь неограниченной его доверенностию, приобрел огромное имение и не надеялся сохранить его, оставил при прежних правах его, не отъемля его собственности. Словом, употребил я все средства, чтобы успокоить каждого и внушить приверженность к новому правительству.

В исчислении доходов, казне принадлежащих, приказал я соблюсти умеренность, и все, что поступило в оную из частных имуществ, не оставил я без должного вознаграждения. Распоряжением сим оставил я всех довольными.

Исследование на покушение на жизнь полковника Джафар-Кули-агу было довершено и совершенно обнаружилось, что хан не имел ни малейшего в том участия; напротив, весьма многие из лучших людей заключили, что Джафар-Кули-ага сделал то сам, с намерением взвести подозрение на хана, подвергнуть его наказанию и воспользоваться его местом.

Наиболее производило сомнение то, что он прежде за несколько дней говорил многим, что известно ему намерение хана, а сам ни малейше не брал предосторожности, хотя генерал-майор князь Мадатов особенно ему то советовал.

Таковой поступок, худое расположение к Джафар-Кули-аге всего Карабаха и то обстоятельство, что будучи уже не раз изменником и находясь при персидских войсках во время нападения Аббас-Мирзы на Карабах, коему, по знанию мест, служил наилучшим провожатым в земле собственного отечества, заставили меня удалить его в Россию, положив ему достаточное содержание, и я при себе отослал его.

Был я в Ширванской и Шекинской провинциях, вошел в подробное рассмотрение казенного хозяйства и взимаемых в пользу оных разных податей.

В первой из сих провинций обширные посевы сарачинского пшена, требующего большой работы и трудов поселян и с большими затруднениями за малую цену поступающего в продажу, переменил на заведение шелковичных деревьев, ибо шелк приносит несравненно более выгод и может долгое время сохраняться без повреждения. В облегчение народа и дабы дать торговле несколько более свободы, уменьшил я рахтарный сбор (таможенный).

В первый раз мог я видеть обстоятельство, сколько богаты сии провинции хлебопашеством и шелководством, и что если бы могла казна сделать некоторые заведения и фабрики, они доставили бы казне доход весьма значительный. Некоторое время воздерживаюсь я предложить о сем, дабы сколько-нибудь более могли привыкнуть жители к недавно введенному российскому управлению и не могли думать, что главнейшее внимание оного обращено исключительно на умножение выгод казны.

Будучи в старой Шемахе, вызвал я к себе генерал-майора барона Вреде, бригадного командира, начальствующего в Дагестане, и обоих полковых командиров. Предписал штаб-квартиру Апшеронского пехотного полка перенести из города Кубы на избранное вновь место на реке Куссар. Давно желал я избавиться [от] неопрятного и гнусного города, в котором войска подвергались всегда необыкновенной смертности, но по недеятельности и лености барона Вреде не мог того достигнуть, хотя место избрано в близком весьма расстоянии.

При сем полку назначено поселить женатых оного солдат, перенести военный из Кубы госпиталь [и] жилище окружного в Дагестане начальника. Так же равномерно назначено место для штаб-квартиры Куринского пехотного полка неподалеку от Дербента и для поселения женатых солдат. Осмотрена кратчайшая дорога из Шемахи в Кубу, но по затруднительной разработке не признана удобною: приказано осмотреть идущую через Алты-Агач.

На возвратном пути из Нухи к Тифлису проезжал я владениями полковника султана Елисеуйского, имея в виду учредить со временем прямейшую в Грузию дорогу. Конечно, некоторое время не будет она безопасною по близости лезгин Чарского общества, но при значительном сокращении представляет большие удобства.

В феврале возвратился я в Тифлис. Поручику путей сообщения Боборыкину поручал я прежде осмотреть новую чрез хребет Кавказа дорогу по направлению от города Гори чрез Рачинский округ Имеретинской области и далее по северной покатости гор, следуя течению реки Ардон до плоскости Кабардинской.

Переправясь чрез хребет гор, в небольшом расстоянии от оного остановлен он был непокорствующими нам осетинами селения Тиби, все перейденное им расстояние нашел он несравненно удобнейшим теперешней чрез Кавказ дороги, и если расстроено будет прочное сообщение, то оно менее подвержено будет разрушению и меньших потребует издержек.

Кроме сего, новая дорога и ту представляет важную выгоду, что, с Кавказской линии достигая до Рачинского округа, разделяется она надвое, и проходя Грузию, в то же время идет в Имеретию и другие по Черному морю лежащие провинции. Теперь же как войска, так и вообще транспорты, проходят из России весьма в близком расстоянии от Тифлиса. Посланный со стороны линии офицер также не допущен был сделать обозрение.