Иона Якир - КОМАНДАРМ Якир. Воспоминания друзей и соратников.

Думаю, эти чудовищные расправы явились главной причиной того, что героический поход Южной группы, так высоко оцененный В. И. Лениным, был вычеркнут из нашей истории, и, кажется, последним добрым словом о нем была статья И. Ф. Федько и С. П. Урицкого в «Красной звезде» в декабре 1934 года. Только после разоблачения культа Сталина можно стало опять называть этот поход тем именем, которое он заслужил, - героическим.

Чтобы яснее представить, в какой обстановке начинался поход, я должен коснуться предшествовавших ему событий.

После оставления Крыма под натиском деникинских войск наша Крымская армия, которой командовал П. Е. Дыбенко, была свернута в дивизию, сохранившую наименование Крымской. Поредевшие в боях части дивизии пополнились восставшими против гетманщины украинцами - партизанами Херсонщины и Таврии, среди которых были самые разношерстные по своим политическим убеждениям элементы, в значительной части зараженные влиянием махновщины. Чтобы превратить эту массу в дисциплинированный боевой организм, нужна была большая воспитательная работа. Но ожесточенная борьба не предоставляла времени для такой работы.

Состояла дивизия из трех штатных и четвертой нештатной бригад. Располагаясь по левому берегу Днепра, от Херсона до Александровска, и почти не имея связи с северными войсками, дивизия активной обороной прикрывала от вторжения деникинцев Херсонщину и Николаевщину, а противник, давя на ее левый фланг, пытался совсем отрезать нам путь на север. В начале июня 1919 года после упорных боев деникинцы заняли Екатеринослав, и левый фланг дивизии оказался обнаженным. Частью своих сил под командованием И. Ф. Федько дивизия выбила их из Екатеринослава и овладела городом, но лишь на несколько часов: в результате повторного наступления белые опять заняли Екатеринослав и сильно потеснили наши части. Тогда командование дивизии вынуждено было отказаться от обороны левого берега Днепра и отвести части на линию ст. Долинская - река Ингулец, опираясь правым флангом на Херсон. Тут П. Е. Дыбенко получил новое назначение, и командование дивизией перешло к его помощнику И. Ф. Федько, а сама она получила номер 58-й и была включена в состав 12-й армии.

Противник успешно развивал наступление от Екатеринослава в глубь Правобережной Украины - на Елисаветград-Знаменку - Николаев, а также вдоль побережья Черного моря-на Херсон - Николаев - Одессу. В первой половине июля деникинцы заняли Елисаветград, и это заставило нас оттянуть левый фланг и центр дивизии на линию Бобринец - Новый Буг, а нештатной бригаде Г. А. Кочергина была поставлена задача нанести удар из района Долинской в тыл елисаветградской группе противника. Но удар не получился. Непрерывное отступление, уход из родных мест, попытки командования укрепить дисциплину отрицательно повлияли на малосознательных и нестойких бойцов, они поддались махновской агитации, процветавшей в Северной Таврии и на Херсонщине. В бригаде тов. Кочергина вспыхнуло махновское восстание, мятежники разгромили штаб бригады, арестовали командный состав и комиссаров. Помню, я попытался вызвать Кочергина к прямому проводу, чтобы передать ему приказ о намеченной перегруппировке, и получил из Долинской ответ: «Бригады Кочергина нет - она перешла в распоряжение главнокомандующего батьки Махно. Скоро доберемся до вас». С помощью оставшихся верными красноармейцев Кочергин бежал из-под ареста, вскоре были освобождены и остальные командиры, за исключением нескольких расстрелянных, но бригаду мы потеряли. А мятеж перекинулся в части, расположенные в районе Бобринец. Семь бронепоездов, команды которых были заражены махновщиной, прибыли в Николаев с намерением ликвидировать командование и штаб дивизии. Был критический момент, когда на митинге, организованном махновцами, мятежники уже арестовали начдива Федько и военкомдива Михеловича, но положение спас батальон связи дивизии: в образцовом порядке связисты, в большинстве московские рабочие - красногвардейцы, явились с оружием на митинг и разогнали мятежников.

Перешли к Махно и части, стоявшие в Бобринце. В общем, мы потеряли почти две бригады. Остальные же силы дивизии под новым натиском деникинцев после ожесточенных боев пришлось отвести от Херсона к Николаеву, а потом и на правый берег Южного Буга. В это время мы узнали по радио, что под Одессой англо-французская эскадра высадила белогвардейский десант, Одесса занята врагом, а оборонявшая ее 47-я дивизия разбита. Таким образом, получалось: с юга, юго-востока и востока напирают деникинцы, захватившие уже Одессу и Вознесенск; на северо-востоке, у Помошной, - махновские банды; на северо-западе, за Бирзулой и Крыжополем, - петлюровско-галицийские банды, от которых с трудом отбивается 45-я дивизия Якира; на юго-западе - мятежные немцы-колонисты, за ними белые румыны. Стоило еще деникинцам развить успех на Голту - и они отрезали бы нам путь на север, а мы оказались бы в плотном кольце врагов - без связи со штабом армии и какими-либо другими войсками (45-я дивизия находилась не в лучшем положении и вот-вот могла быть смята галицийскими корпусами). А позже наша радиостанция перехватила радиограмму генерала Драгомирова из Киева генералу Шиллингу в Одессу: «Киев - мать городов русских - взят доблестными войсками Добровольческой армии». После захвата Одессы в бугский фарватер вошел английский корабль и из тяжелых морских орудий начал обстреливать наши позиции. Деникинцы заняли Николаев, и оставаться в заготовленной нам ловушке на правом берегу Южного Буга не имело никакого смысла - мы начали отходить на север, держа направление на Голту.

Вдруг из штаба 12-й армии получаем по радио приказ: из частей 45-й, 58-й и остатков 47-й дивизий создается Южная группа войск, командующим назначается тов. Якир. Иван Федорович Федько, узнав, что Якир со своим штабом в Бирзуле, выехал туда. Вернулся он вместе с членом Реввоенсовета группы Владимиром Петровичем Затонским. Затонский разъяснил нам, что группе поставлена задача вести борьбу в тылу противника, объединяя вокруг себя трудовой народ юга Украины. В случае же, если окажется, что противник может совершенно отрезать дивизии от северных войск и над ними нависнет угроза гибели, разрешалось отступать на север, оказывая упорное сопротивление и памятуя, что тем самым мы будем отвлекать силы белых с других участков фронта, где решается очень важная задача борьбы с деникинщиной.

В Голту к нам пришли остатки 47-й дивизии - всего 500-600 человек. Они влились в нашу дивизию и составили 1-ю бригаду (двухполкового состава). Такой же примерно по численности была и 2-я бригада (Л. А. Маслова). В самой же сильней нашей бригаде - 3-й, которой командовал бывший балтийский матрос А. В. Мокроусов, насчитывалось до 3 тысяч штыков. Положение осложнялось тем, что вместе с дивизией двигались обозы с тысячами беженцев - женщин, детей, стариков. Их нельзя было оставить на расправу деникинцам, и это очень затрудняло выполнение боевых задач. В обозах ехали и семьи многих бойцов и командиров. А беженцы уводили с собой и скот, да еще много коров и овец дивизия забрала в имении Фальцфейнов «Аскания-Нова», с одной стороны, чтобы они не достались белым, а с другой, чтобы обеспечить продовольствием части. Так что вместе с походными колоннами двигались многотысячные гурты скота, и их нужно было охранять от налетов всяких банд. И все это в глубоком тылу противника, на расстоянии 400-500 верст от ближайших советских войск, при все ухудшающейся оперативкой обстановке.