Иона Якир - КОМАНДАРМ Якир. Воспоминания друзей и соратников.

Однажды повстречался с ним в академии. Точнее, он сам «поймал» меня на лестнице.

- А, вот вы и попались, дорогой товарищ!.. Ну-с, Антон Иосифович, рассказывайте...

Он обнял меня за плечи и долго прохаживался со мной по коридорам, интересовался жизнью и постановкой учебы в академии, выяснял, что слушателям нравится, а что им не по душе, что бы они хотели узнать, с чем познакомиться... Расспрашивал и о семье, о быте. Я еще раз убедился, сколько чуткости и любви к людям в душе этого человека.

Летом 1937 года все мы, слушатели Академии Генерального штаба, были потрясены неожиданным, как с неба свалившимся, процессом над Якиром, Уборевичем, Тухачевским и другими видными военачальниками. В голове не укладывалось, чтобы эти люди, коммунисты, храбро, не жалея крови и жизни воевавшие с врагами Советской власти, а в послевоенные годы все силы отдававшие укреплению обороны социалистической Родины, сами оказались в стане наших врагов. Вопросы - один острее другого - мучили нас. Сознание не мирилось с чудовищными официальными сообщениями.

Не было забыто, что и я работал под руководством Якира, - значит, замешан во вражеской деятельности!

Сразу же после процесса от меня потребовали письменное объяснение о своей службе с «врагом народа» Якиром. Больше того, мне предъявили обвинение во вредительстве при постройке укрепленных районов на западных границах СССР.

Формальным поводом для предъявления такого нелепого, фальсифицированного обвинения послужило то обстоятельство, что я, работая в штабе округа, не только часто бывал «подручным», но и неоднократно назначался И. Э. Якиром председателем комиссии по приему ротных и батальонных районов обороны с долговременными огневыми точками. Иона Эммануилович, как всегда, требовал все объекты проверять придирчиво, тщательно. Комиссия иной раз обнаруживала недостаточно хорошо оборудованные огневые точки, неумелое их расположение на местности, технические недостатки, небрежности. Все эти факты строго учитывались, а потом докладывались командарму письменно.

Товарищ Якир не оставлял без внимания ни одного случая недоделок и немедленно отдавал распоряжения устранить их. Через некоторое время ту же комиссию, которая обнаружила недостатки, командующий вторично посылал проверять, все ли сделано, что и как исправлено. При этой вторичной проверке мы по указанию Ионы Эммануиловича снова документировали замечания, оценки, выводы. Командарм знал, что оборонительные сооружения должны строиться тщательно, потому и требовал скрупулезно учитывать все работы по укреплению западных границ.

Специальная комиссия партийной организации Академии Генерального штаба выезжала на место для рассмотрения этой документации и, на мое счастье, убедилась во вздорности предъявленных мне обвинений. А Ионы Эммануиловича уже не было в живых...

Как часто я вспоминаю тридцатые годы!

Штаб военного округа... Я докладываю командующему оперативные материалы, записываю его указания, выезжаю в войска, возвращаюсь и снова докладываю. Иона Эммануилович слушает, слушает так внимательно и сосредоточенно, будто хочет наглядно представить себе, как в действительности живет и учится этот полк, дивизия, и одновременно старается убедиться, что я, представитель штаба округа, ничего не упустил, все досконально проверил и теперь со спокойной совестью могу сказать: «Эта часть к бою готова!..»

А потом брожу со своим любимым командующим по коридорам Академии Генерального штаба, слышу его негромкий спокойный голос: «Ну-с, рассказывайте...» И заново переживаю боль утраты...

В Политбюро ЦК КП(б)У, в состав которого одно время входил и я, товарищ Якир играл заметную роль. Вообще он был человеком очень скромным и даже стеснительным. Но если обсуждались важные вопросы или надо было взяться за трудное дело, Иона Эммануилович становился решительным и принципиальным, никогда не отказывался ни от какого задания, даже, если оно не имело, казалось, к нему - военному человеку - никакого отношения.

Мне вспоминается решение ЦК - на Харьковском паровозостроительном заводе сконструировать и изготовить новый танк БТ.

Задание было не из легких, так как для изготовления танка пришлось кооперировать многие предприятия Украины и дать им очень жесткие сроки поставки деталей. Первые три танка должны были участвовать в первомайском параде войск на Красной площади в Москве.

Контроль за исполнением этого задания Центральный Комитет возложил на Харьковский обком партии и лично на товарища Якира. Надо было видеть, с каким энтузиазмом он взялся за работу, какую приложил энергию и инициативу. Все время, свободное от прямых обязанностей командующего войсками округа, он проводил на заводах, в цехах, в конструкторских бюро, связывался по телефону с предприятиями, задерживавшими поставки важнейших деталей и узлов, просил, требовал, настаивал, советовал, приказывал.

И вот наконец мы мчимся с Якиром в танке из Харькова в Чугуев. Мотор гудит, ветер, рассекаемый броней, мечется и свищет. Двигатель, управление, гусеницы, башня - все действует хорошо. Лицо Ионы Эммануиловича отражает радость, удовлетворение...

Перед отправкой танков в Москву на заводе состоялся многолюдный митинг. Доклад сделал директор ХПЗ Владимиров, а после него выступил Якир. Он выразил горячую благодарность рабочим и инженерно-техническому персоналу завода за самоотверженный труд, увенчавшийся успехом.

- Красная Армия получает новые танки. Это значит, что мы становимся сильнее. В руках советских воинов эти машины будут действовать лучше и дольше своих технических возможностей. Большое вам спасибо!..

Он снял фуражку, поклонился народу, рабочему классу, и закончил речь под гром аплодисментов и крики «ура».

Первого мая 1932 года наши танки прошли через Красную площадь, своим внешним видом и скоростью удивив всех участников парада. Я оторвал на миг взгляд от мчавшихся по брусчатке танков, посмотрел на Иону Эммануиловича. Глаза его лучились, лицо раскраснелось, и весь он был наполнен неописуемой радостью.

Ныне мало кто знает, что и строительство Харьковского тракторного завода многим обязано И. Э. Якиру.

Дело было так. Завод мы начали строить в первой половине 1930 года, но вскоре строительство застопорилось, и его пришлось временно законсервировать: не хватало рабочей силы. Что делать, где взять людей, как справиться с неожиданными трудностями? Все это волновало Харьковскую партийную организацию.

Однажды Иона Эммануилович пришел ко мне в обком партии и решительно сказал:

- Товарищ Терехов, ставь перед Цека вопрос о том, чтобы возобновить строительство тракторного завода.