Петр Врангель - Белый Крым. Мемуары Правителя и Главнокомандующего Вооруженными силами Юга России

При преследовании 2-я Донская дивизия сбила красных у Новотроицкого и продолжала гнать противника на северо-восток.

15 сентября 1-я Донская дивизия с боем овладела Мариуполем; 3-я Донская дивизия, получившая задачу содействовать 1-й дивизии наступлением на Мариуполь с севера и северо-востока, вела бой с прорывавшимися из Мариуполя красными, вышла на линию Павлополь – станция Асланово и преследовала красных на восток до станицы Новониколаевской; 2-я Донская дивизия сосредоточилась в районе Новотроицкое – Ольгинское.

На рассвете 16 сентября бригада конницы противника (7-й кавалерийской дивизии) атаковала в Ольгинском части 2-й Донской дивизии, но была отбита. 2-я Донская дивизия преследовала противника на Александровку. 4-й Назаровский полк, под командой генерала Рубашкина, совершил налет на станции Караванное и Мандрыкино и к вечеру 16 сентября занял станцию Юзово, где взорвал склады огнестрельных припасов и разрушил железнодорожные сооружения.

16 сентября 1-я Донская дивизия была оттянута в резерв командира корпуса в район Янисаля; части 3-й дивизии оставались в Мариуполе для охраны города и порта.

За Мариупольско-Волновахскую операцию донцы взяли до 5000 пленных, 9 орудий, 1 бронепоезд и много пулеметов.

17 сентября противник вновь перешел в наступление на Новотроицкое – Ольгинское. Части Донского корпуса стягивались в район Волновахи с целью окончательной ликвидации красных, группировавшихся севернее Волновахи. По сведениям разведки, противник, силой до 5000 пехоты и свыше 1000 конницы, занимал район Новотроицкого – Ольгинского.

18 сентября, после упорного боя, 1-я и 2-я Донские дивизии сбили противника и заняли линию Александровское – Новотроицкая, 2-я Донская дивизия была направлена на преследование противника, но под ожесточенным огнем бронепоезда вынуждена была остановиться.

С рассветом 19 сентября части Донского корпуса продолжали наступление. 1-я Донская дивизия, совместно с 3-й Донской дивизией, направившей конницу в тыл красным в Еленовку, опрокинула противника на фронте Александровское – Новотроицкое – Ольгинское. Противник бежал к Марьевке, преследуемый частями 1-й дивизии. Второй отряд боевых судов, под командой контр-адмирала Беренса, пройдя с тралением семь линий минных заграждений, вошел в Мариупольский порт.

20 сентября 1-я и 2-я Донские дивизии были повернуты из района Волновахи на Пологи – Орехов, где противник теснил слабые разведывательные части Донского корпуса. Красная конница успела продвинуться до района Розовка – Царевоконстантиновка. Части 3-й Донской дивизии продолжали оставаться в Мариупольско-Волновахском районе.

В течение 19 и 20 сентября Дроздовская и Кубанская казачьи дивизии произвели вторичный налет на Синельниково, где вновь захватили более 3000 пленных, 3 бронепоезда, орудия и много военной добычи.

21 сентября второй боевой отряд судов оставил Мариупольский порт, вывезя все ценное имущество. Части 3-й Донской дивизии стали оттягиваться на запад.

22 сентября 3-я Донская дивизия сосредоточилась в районе Зачатьевская – Розовка, 2-ая – в Пологах, 1-ая – в Гуляйполе. Части 1-го армейского корпуса совершали перегруппировку для предстоящей Заднепровской операции. Корниловская и Марковская дивизии сосредоточились в Александровске, Дроздовская – в Новогупаловке, Кубанская казачья дивизия – в Протопоповке – Ивано-Анновке.

В течение сентября месяца 1-я Русская армия рассеяла противника на всем фронте от Азовского моря до Кичкасской переправы. Задача моя – развязать себе руки для Заднепровской операции – была выполнена.

В то время как на фронте шли непрерывные бои, в тылу продолжалась напряженная работа. Из дома, который я дотоле занимал, я перешел в более обширное здание, занятое ранее командующим флотом, носившее название Большой дворец. В Большом же дворце помещались мои ближайшие помощники: А. В. Кривошеин и начальник штаба генерал Шатилов.

Наш рабочий день начинался с семи часов и продолжался, почти непрерывно, до одиннадцати-двенадцати часов ночи. Внимание приходилось уделять самым разнообразным вопросам: военным, внутренней и внешней политики, экономическим, финансовым. Последние особенно меня и Кривошеина тревожили.

Несмотря на все трудности, удалось покрывать нормальными доходами обыкновенные расходы, однако покрытие чрезвычайных расходов в течение года исчислялось с дефицитом в 250 миллиардов. Правда, приняв во внимание значительное обесценивание нашего рубля, эта цифра не представлялась чрезвычайной, однако для незначительной территории Крыма и Северной Таврии она все же была большой.

Бедный местными средствами Крым, конечно, не мог прокормить весь государственный аппарат и огромную армию. Хотя боевой состав войск не превышал 30–35 тысяч (не считая флота), но непомерно разросшийся тыл, десятки тысяч заполнявших госпиталя раненых, громадное число пленных, как находящихся в запасных частях, так и сосредоточенных в концентрационных лагерях, военноучебные заведения, многочисленные тыловые учреждения, военные и морские управления, наконец, флот и морские учреждения, – все это доводило численность находящихся на иждивении правительства ртов до 250–300 тысяч.

Конечно, прокормить это количество было для государственной казны непосильно. Главную часть военного снабжения по-прежнему приходилось приобретать за границей за счет скудного нашего валютного фонда.

Единственным предметом вывоза оставался хлеб. Правительство через контрагентов продолжало усиленно закупать зерно в Северной Таврии. Управлением торговли и промышленности были заключены с 24 июля по 16 сентября с разными лицами контракты на поставку до десяти миллионов пудов зерна. В порты было доставлено уже до полутора миллиона пудов и вывезено за границу до одного миллиона.

Помимо того, что зерно являлось единственным источником нашего вывоза, появление на западноевропейских рынках русского зерна из Крыма имело и большое политическое значение. Западноевропейские государства, и в частности Франция, жестоко пострадавшая за войну, испытывали большой недостаток в хлебе, и появление в Марселе парохода с грузом хлеба, 275 тысяч пудов, было отмечено почти всей французской печатью.

Монополизация правительством Юга России хлебного дела вызывала значительные нарекания со стороны части промышленных кругов, в этом деле лично заинтересованных. На правительство Юга России сыпались обвинения в «стеснении торговли», в «ухудшении частной инициативы». Однако со всем этим не приходилось считаться.

Надежда на возможность внешнего займа оставалась весьма слабой. Дело правительства Юга России представлялось малоустойчивым, не внушало уверенности в своей прочности. А. В. Кривошеин наметил созвать в Севастополе особое экономическое совещание из наиболее видных финансовых и торговопромышленных деятелей для обсуждения мероприятий к поднятию экономического и промышленного состояния Юга России и для изыскания возможностей заключения займа.