Петр Врангель - Белый Крым. Мемуары Правителя и Главнокомандующего Вооруженными силами Юга России

Между тем 2-я армия генерала Драценко продолжала выполнять свою задачу. Действиями командующего 2-й армией я был весьма недоволен. Генерал Драценко действовал вяло, нерешительно, как бы ощупью. Чувствовалось отсутствие ясного определенного решения, твердого руководства командующего армией…

Части 3-го армейского корпуса, выступившие 29 сентября из Покровского для перегруппировки, были встречены конницей красных со стороны Шолохова. В свою очередь красная конница была атакована во фланг конной группой генерала Бабиева, следовавшей из Никополя, но от боя уклонилась и отошла на северо-восток.

Со стороны Фирсовки на Бабино повели наступление части 52-й стрелковой дивизии, но были с большими потерями отброшены. После боев, в течение 29 сентября, конная группа генерала Бабиева расположилась на ночь в районе хутора Неплюевского (1-я конная дивизия) и в Чертомлыке (Кубанская казачья дивизия и Терско-Астраханская бригада). Перед фронтом генерала Бабиева были обнаружены все части 2-й конной армии Миронова (2, 16 и 21-я кавалерийские дивизии и отдельная кавалерийская бригада).

Части 3-го армейского корпуса продолжали топтаться на месте, ведя бой на линии хуторов Перевозные – Подстепное – Николайталь – Мариинское. Последнее селение было нами занято. Я телеграфировал 30-го вечером генералу Драценко, требуя решительного движения вперед и указывая, что нерешительными действиями своими он грозит сорвать весь первоначальный успех.

Наша воздушная разведка обнаружила начатое красными очищение Каховского плацдарма. Я отдал приказ частям генерала Витковского на рассвете 1 октября атаковать Каховскую позицию.

Ночью меня разбудили. Генерал Драценко доносил, что, натолкнувшись на правом берегу Днепра на крупные силы противника, понеся тяжелые потери и не желая подвергать армию гибели, он вынужден был отдать приказ об отступлении обратно на левый берег… Вся операция шла насмарку.

На рассвете части генерала Витковского перешли в наступление. Однако штурм укрепленной Каховской позиции 1 октября был отбит. Наши части, дойдя до проволоки, продвинуться дальше не могли, залегли и несли тяжелые потери от жестокого артиллерийского огня. Отряд танков, прорвавшийся в Каховку, почти целиком погиб. Данные воздушной разведки об очищении Каховского плацдарма оказались ошибочными.

Несмотря на повторные запросы штаба 2-й армии в течение всей ночи, подробностей происшедшего на правом берегу Днепра получить не удалось.

Было выяснено лишь, что отход армии прикрывается кубанскими стрелками доблестного генерала Цыганка с севера и самурцами и терскими пластунами со стороны Фирсовки с запада. Конница в полном беспорядке, артиллерия и обозы беспрерывной лентой тянутся по мостам на левый берег Днепра.

В девять часов утра была получена короткая телеграмма генерала Драценко: «Вчера, 30 сентября, снарядом убит генерал Бабиев». Все стало ясно. Со смертью любимого вождя умерла душа конницы, исчез порыв, пропала вера в собственные силы. Положение не мог спасти принявший командование и почти тотчас же раненный генерал Науменко.

Смятение овладело полками. Части на рысях стали отходить к переправам. Ободрившийся противник перешел в наступление. Смятение в рядах расстроенной конницы увеличилось. Восстановить порядок было невозможно. Все устремилось к переправам.

На узких лесных дорогах, в плавнях смешались отходившая конная и пехотная части… Потрясенный всем виденным, растерявшийся генерал Драценко отдал приказ об отходе всей армии на левый берег Днепра.

К вечеру 1 октября части закончили переправу. Понтонный мост был разведен и подтянут к левому берегу Днепра. Утром 2 октября на лодках переправились на наш берег прикрывавшие переправу самурцы и терцы. Заднепровская операция окончилась.

Правильно задуманная, тщательно подготовленная и планомерно развивавшаяся операция закончилась неудачей. Причиной этой неудачи, помимо случайной, привходящей – смерти генерала Бабиева, являлись неудачные действия командующего 2-й армией генерала Драценко.

Последний с исключительным гражданским мужеством и подкупающей честностью сам признал это, прося освободить его от должности командующего армией. Заместителем ему я наметил генерала Абрамова, приказав, впредь до его прибытия, в командование армией вступить командиру 3-го корпуса генералу Скалону.

2 октября мною была отдана директива:

генералу Скалону – оставаясь командиром 3-го корпуса и объединив командование 3-м корпусом и Терско-Астраханской бригадой, удерживать линию Днепра от Большой Знаменки до Дмитровки;

генералу Науменко – с конным корпусом в составе 1-й и Кубанской дивизии, перейти в район Верхние Серогозы – Новоалександровка;

штабу 2-й армии – теперь же перейти в Мелитополь;

генералам Скалону, Науменко и Витковскому– перейти в подчинение генералу Кутепову.

26 сентября были получены сведения о заключении поляками перемирия. Военные действия на Польском фронте приостанавливались, красное командование получило возможность все свои силы бросить на нас. В то же время переговоры представителей моих с Французским правительством давали основание надеяться на то, что последнее не оставит нас без помощи.

Струве сообщил, что им ведутся успешные переговоры о предоставлении нам Францией займа и что в ближайшее время можно рассчитывать на помощь военным снабжением. В ближайшие дни Французский Верховный комиссар с военной миссией выезжал в Крым.

Представители Польского правительства в Крыму продолжали заверять об искреннем желании поляков войти в соглашение с нами, давая понять, что достигнутое перемирие лишь вынужденная уступка Англии, что до заключения мира еще далеко. Прибывшая из Севастополя утренняя газета помещала интервью с дипломатическим представителем Польской военной миссии в Крыму князем Любомирским:

«В Севастополь прибыл из Варшавы член местной Польской военной миссии князь В.-С. Любомирский. В беседе с нашим сотрудником князь Любомирский коснулся ряда злободневных вопросов.

Заключение перемирия с большевиками было вызвано рядом обстоятельств. Польское правительство не хотело ни мира, ни перемирия. Польский народ, несмотря на тяжелую русско-германскую войну, все время происходившую на территории Польши, также полон ненависти к большевикам и готов продолжить войну.

Перемирие было заключено главным образом потому, что западные государства, кроме благородной Франции, не только не оказывали помощи Польше, но даже настаивали на прекращении войны с совдепией.