Олег Болдырев - Николай Рерих. Запечатлевший тайну

Автор выражает искреннюю благодарность Музею Николая Рериха в Нью-Йорке, США, лично Гвидо Трепше за любезно предоставленные фотоматериалы .

Интерес к жизни и творчеству великого русского художника, писателя, поэта, ученого, философа, мыслителя, пророка, театрального деятеля, искусствоведа, путешественника, коллекционера, педагога, общественного деятеля мирового масштаба, духовного Наставника и Учителя — Николая Константиновича Рериха — не ослабевает с годами и, подобно магниту, притягивает и исследователей, и критиков, и почитателей его выдающегося таланта. Многими и многое в его беспримерной жизни понято и осмысленно. Для многих также остается и поныне огромное пространство непознанного, требующее исследования, осмысления и принятия.

Сам Николай Константинович в 1940 году так распределял периоды своей жизни: «Получится: сорок два года — Русь. Одиннадцать — Индия. Финляндия — два. Америка — три. Китай — два. Тибет — полтора. Монголия — один. Франция — один. Англия — год с четвертью. Швеция — полгода. Швейцария — полгода. Италия — четверть года. Не считаю стран проездом — Германия, Япония, Голландия, Бельгия, Гонконг, Джибути, Филиппины, Египет…»

Объединяя ряд периодов в биографии Н.К. Рериха, близких по своему значению и задачам, выделим три основных: российский — время жизни в России с рождения в 1874-м до выезда за границу в 1918 году, международный — с 1918 по 1935-й, и индийский — жизнь в Индии и сборы на Родину — с 1935 по 1947 год.

Автобиографии художник не оставил: детали его жизни рассыпаны в его многочисленных трудах, литературных и художественных, и когда-нибудь они обязательно будут собраны вместе. И вместе с тем в очерке «Жизнь» Н.К. Рерих дал оценку своего жизненного пути, необозримого пути радости:

«Нелегко описать жизнь, в ней было столько разнообразия. Некоторые даже называли это разнообразие противоречиями. Конечно, они не знали, из каких импульсов и обстоятельств складывались многие виды труда. Назовем эти особенности жизни именно трудом. Ведь все происходило не для личного какого-то удовлетворения, но именно ради полезного труда и строительства. На наших глазах много полезных деятелей обвиняли в эгоизме, ради которого они будто бы исключительно творили. Нам приходилось слышать такие обвинения и о Толстом, в отношении братьев Третьяковых, и о Куинджи, и кн. Тенишевой, и о Терещенко, и о многих других, слагавших незабываемо полезное народное сокровище. Завистники шептали, что все эти поборники и собиратели действуют исключительно из самолюбия и ожидают каких-то высоких награждений. Когда мы говорили: „Но что, если вы клевещете, и доброе строительство происходит из побуждений гораздо более высоких и человечных? " — гомункулы усмехались и шептали: "Вы не знаете человеческой природы". Очевидно, они судили по себе, и ничего более достойного их мышление и не могло вообразить.

Даже дневник очень трудно вести. Не было тихих времен. Каждый день происходило столько неожиданного разновидного, что на близком расстоянии часто совершенно невозможно представить себе, что именно будет наиболее значительным и оставит по себе продолжительный след. Иногда как бы происходит нечто очень житейски существенно, а затем оно превращается в пустое место. Лучше всего обернуться на жизнь на расстоянии. Произойдет не только переоценка событий, но и настоящая оценка друзей и врагов. Приходилось писать: "друзей и врагов не считай", — это наблюдение с годами становилось все прочнее. Сколько так называемых врагов оказались в лучшем сотрудничестве и сколько так называемых друзей не только отвалились, но и впали во вредительство, в лживое бесстыдное злословие. А ведь люди особенно любят выслушать таких "друзей". По людскому мирскому мнению, такие "друзья" должны знать нечто особенное.

Именно о таких "друзьях" в свое время Куинджи говорил, когда ему передали о гнусной о нем клевете: "Странно, а ведь этому человеку я никогда добра не сделал". Какая эпика скорби сказывалась в этом суждении.

Но о радостях будем вспоминать, жизнь есть радость".

Николай Константинович Рерих родился в Петербурге 27 сентября по старому стилю — 9 октября нового стиля 1874 года. Родовое имя Рерихов, как считал сам Николай Константинович, происходило из Скандинавии, где оно означало главу или старейшину рода. Согласно новым данным биографов, имя Рерих является германизированным вариантом древнего имени Рюрик, происхождение которого теряется в глубине веков. Некоторые биографы относят возникновение рода Рюрика к древней Исландии, из которой его потомки расселялись по материковым областям Северной Европы и прибалтийским землям и сыграли в истории России исключительно важную роль. Именно представитель рода Рюрика, происходивший из балтийских славян, живших на территории современной Северной Германии, положил в IX веке начало княжеской династии в Новгородской Руси, а впоследствии царской династии Рюриковичей Русского государства.

Пройдя по Дании, Германии и Прибалтике, это славное имя в XVIII веке появляется в России, когда один из предков Рериха приглашается императором Петром I на российскую военную службу. Николай Константинович вспоминал о своем прадеде Рерихе, что тот, в бытность свою "комендантом крепости, отказался уничтожить пригородную церковь, из-за которой шло наступление. Из-за этого обстоятельства, происшедшего по его глубокой религиозности, он имел многие служебные неприятности". Потомки генерала Рериха жили в Лифляндской губернии России, образованной в 1721 году на территории бывшей Шведской Ливонии. Сейчас это Латвия, с которой тесно связаны судьбы ближайших предков Рериха по отцовской линии.

Прадед Николая Константиновича Иоганн Рерих (1769–1859), живший в Курземе, что в Западной Латвии, имел пятерых детей, третьим из которых был Фридрих (1800–1905). Впоследствии Фридрих Рерих изменил свое имя на русский манер и стал Федором Ивановичем Рерихом. От природы ему было даровано недюжинное здоровье: он никогда не носил очки и, будучи заядлым курильщиком, смог дожить до ста пяти лет. Большая часть жизни Федора Ивановича прошла в Риге, где он служил в правлении Лифляндской губернии и где ему удалось дослужиться до весьма уважаемой должности губернского секретаря. Одно время Федор Иванович проживал у сына Константина в Петербурге, но в последние годы жизни вернулся в Ригу. Кроме дома в Риге, имел он также и дачу на Рижском взморье, куда на летние месяцы съезжались многочисленные родственники.