Люк Хардинг - Досье Сноудена. История самого разыскиваемого человека в мире

Потом Сноуден упомянул, что прошел базовую армейскую подготовку, готовясь вступить в американский спецназ. И с этими планами пришлось распрощаться только после того, как он сломал себе ноги. «Я подумал: боже, он какой-то фантазер, — признается Макаскилл. — Это словно какое-то приключение из журнала Boy’s Own».

Но постепенно Макаскилл убеждался, что рассказ Сноудена о жизни был правдой, несмотря на некоторые маловероятные и даже плутовские моменты. Журналист перешел к ключевой проблеме: «То, что вы делаете, — это преступление. Скорее всего, остаток жизни вы проведете в тюрьме. Почему вы на это решились? Это действительно стоит того?»

Ответ Сноудена показался Макаскиллу убедительным: «Мы уже видели достаточно преступных деяний со стороны правительства. И было бы лицемерием этого не замечать. Они сузили общественную сферу влияния». Он признал, что его, скорее всего, не ждет «ничего хорошего». Но сказал, что не жалеет о своем решении и не хочет жить в мире, «где все, что я делаю и говорю, записывается». Как объяснил Сноуден: «АНБ создало инфраструктуру, которая позволяет ему перехватывать все что угодно. При таких возможностях автоматически проглатывается огромное количество коммуникаций». Федеральные агентства, по сути, украли у нас Интернет, сказал он. Они превратили его в машину шпионажа за целыми народами.

Макаскилл раньше уже встречался с разоблачителями — в бытность корреспондентом в британской палате общин. По большей части это были политические деятели. Одни допускали утечку информации из амбиций, другие — из мести; многие были чем-то недовольны, чувствовали себя в чем-то обделенными. Но у Сноудена было все по-другому. «Он обладал чувством идеализма. Это был акт патриотизма», — говорит Макаскилл.

Сноуден не раз подчеркивал свое твердое убеждение в том, что Интернет должен быть свободным. На одном из его черных ноутбуков красовалось подтверждение его позиции: этикетка Electronic Freedom Forum («Электронного форума свободы»), американской группы, которая выступает за прозрачность Интернета. На нем было написано: «Поддерживаю онлайн-права». Другая этикетка относилась к анонимному роутеру Tor, который используется для маскировки происхождения интернет-сообщений.

Как вашингтонский корреспондент, Макаскилл отчасти понимал этот порыв Эдварда Сноудена. В 2008 году шотландец освещал избирательную кампанию Барака Обамы. Он признал, что для Сноудена и многих других американцев Конституция США является особенным документом: это хранилище основных свобод граждан. Сноуден считал, что хитроумные нападки американского правительства на собственную конституцию сродни вражеской оккупации — это отвратительное и незаконное вторжение. Свои собственные деяния он рассматривал исключительно с патриотической точки зрения. В своих утечках видел не акт предательства, а необходимые коррективы в шпионской системе, которая утратила былую функциональность и подконтрольность.

«Америка, по существу, хорошая страна, — говорил он. — У нас есть хорошие люди с хорошими ценностями. Но существующие властные структуры преследуют собственные цели, стремясь расширять свои возможности за счет свободы всего народа».

Критики впоследствии обвинили Сноудена в самовлюбленности, утверждая, что именно желание привлечь внимание к собственной персоне заставило его выдать секреты АНБ. У Макаскилла сложилось о Сноудене иное впечатление — как о застенчивом человеке, которому гораздо комфортнее находиться дома, перед своим ноутбуком, нежели в центре всеобщего внимания. «Это приятный и учтивый человек. Он настроен на дружеский лад. И он очень скромный, — говорит он. — Многие думают, что он хотел прославиться. Вовсе нет». Когда Макаскилл сделал несколько снимков, было видно, что Сноуден явно стесняется. Комфортнее всего он чувствовал себя, когда говорил о технических деталях слежки. «У него есть настоящее увлечение. Ему очень комфортно ощущать себя среди компьютеров. Это его мир».

В области Интернета Гринвальд и Макаскилл были, по сути, «чайниками» и слабо себе представляли, как что работает (по сравнению с ними Лаура Пойтрас — просто гуру). Эти двое мужчин с большим трудом пытались разобраться в тонкостях программы PRISM. Сноуден показывал им сложные схемы. Он объяснял аббревиатуры, рассказывал о магистралях передачи данных, о методиках перехвата. Пребывая в стихии двусмысленных кодовых наименований программ АНБ, он не вел себя снисходительно, а был терпелив и старался все тщательно разъяснить, разжевать. Для людей непосвященных это был специальный жаргон, непостижимое буквенно-цифровое «спагетти».

Будучи британцем, Макаскилл почти машинально спросил, участвовала ли его страна в этом массовом сборе информации. Лично ему это представлялось маловероятным. Добродушные англичане в большинстве своем воспринимали Центр правительственной связи (GCHQ) как сборище ученых в твидовых костюмах, которые, пыхтя своими трубками, взламывают нацистские военные шифры и попутно играют в шахматы.

Макаскилл знал, что GCHQ давно сотрудничает с США в области разведки, но резкий ответ Сноудена его явно озадачил. Сноуден сказал: «GCHQ ведет себя еще хуже, чем АНБ. Еще более назойливо».

Это была еще одна часть сенсационной информации.

Всякий раз, когда Макаскилл и Гринвальд отправлялись к Сноудену, им казалось, что его уже не будет в номере, что он будет арестован, схвачен и отправлен в какой-нибудь из современных «гулагов».

На следующий день, 5 июня в среду, Сноуден все еще был на месте, в своем номере в отеле «Мира». Для них это были хорошие новости. Значит, никто его пока не схватил. Плохо было то, что рано или поздно АНБ и полиция должны нагрянуть к его подруге на Гавайях. Отсутствие Сноудена было, наверное, замечено, а когда сотрудник АНБ не появляется на работе, подобная процедура осуществляется автоматически. Сноуден выглядел, как обычно, спокойным, но его возмутила перспектива возможного общения властей с Линдси Миллс. Он опасался, что полицейские начнут шантажировать и запугивать ее…

До сих пор Сноуден совсем немного рассказал о своей личной жизни; главное внимание он уделял информации о массовой слежке со стороны США. Его мать, Венди, работала в окружном суде в Балтиморе. С тех пор как 20 мая Эдвард исчез, она пыталась связаться с ним. Венди поняла, что с ее сыном что-то случилось.

Сноуден стал сильно переживать: «Члены семьи не знают, где я и что со мной происходит. Прежде всего я боюсь, что они явятся к моим родным, друзьям, к моей подруге. Ко всем, кто хоть как-то со мной связан». Он признался: «От этого я ночами не сплю».

Неприятный визит домой сотрудников АНБ едва ли был сюрпризом. И, поскольку теперь он был у них на крючке, вероятность того, что в его гонконгское убежище скоро явятся непрошеные гости, с каждым днем становилась все выше и выше. Ведь он выкрал тысячи сверхсекретных документов агентства. Макаскилл сочувствовал Сноудену. Перед ним был молодой человек, который попал в беду. Его будущее представлялось совершенно безрадостным. Эдвард Сноуден был почти того же возраста, что и дети Макаскилла. «Знаете, мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь из моих детей оказался в таком затруднительном положении», — говорит он.